05.02.2016

Воспоминания об О-сенсее: Жизнь и тренировки с основателем айкидо, Морихеем Уесибой . собранные Сьюзан Перри

Сьюзан Перри.

Воспоминания об О-сенсее: Жизнь и тренировки с основателем айкидо, Морихеем Уесибой.

О-Сэнсэй совершенствовал как свое тело, так и сознание.

Он начинал свой день с молитвы и кэйко, а завершал его чтением книг из своей обширной и разнообразной библиотеки.

«Секрет Айкидо не в движении ваших ног, а в движении вашего сознания .» МОРИХЭЙ УЭСИБА

Предисловие

Эта подборка личных воспоминаний о Морихэе Уэсибе, основателе Айкидо, появилась благодаря исключительным усилиям Сьюзан Перри, редактора журнала Aikido Today Magazine.

 Надеюсь, что благодаря ей многие смогут познакомиться с Айкидо, а у тех, кто уже его практикуют, возникнет желание изучать это искусство более основательно. 

Эта книга может помочь более глубоко и правильно понять дух Айкидо, которому учил основатель. И я искренне верю, что она окажет позитивное влияние на всех, занимающихся Айкидо во всем мире. МОРИТЭРУ УЭСИБА, Айкидо Досю, Токио, Январь 2002

Введение

Морихэй Уэсиба (1883-1969), которого люди, практикующие Айкидо, называют О-Сэнсэй, был одним из самых прославленных мастеров боевых искусств мира. Его дар заключался в том, что он соединил эффективные боевые техники с глубокой духовностью.

Будучи мастером многих боевых искусств, он проявил в будо (воинском пути) глубокий философский элемент. Влияние, которое он оказал как на философов и мыслителей, так и на мастеров боевых искусств очень большое…

О-Сэнсэй много путешествовал по Японии и совершенствовал свое искусство, общаясь с другими мистиками и провидцами, а также успешно преодолевая различные физические испытания. Его репутация как человека будо росла.

 У него появилось множество учеников.

 Из них многие стали его ути дэси (учениками, живущими при мастере).

Система ути дэси была обычным японским способом обучения – в некоторой степени похожим на западную модель обучения ученика какому-либо ремеслу. Ученики жили под одной крышей со своим учителем, и, следовательно, оказывались вовлеченными во многие аспекты его повседневной жизни.

  Айкидо – это искусство, которое передается на духовном уровне.

 И хотя О-Сэнсэй был религиозным человеком (как это будет показано в некоторых историях этой книги), я не хочу сказать, что то, что О-Сэнсэй передал своим ученикам, было религией. Скорее он стремился помочь людям проникнуться глубоким уважением к жизни и духом исполненной любви защиты всего живого.

 Ути дэси полагалось заботиться о потребностях О-Сэнсэя двадцать четыре часа в сутки.

 И что бы ему ни понадобилось – попрактиковать техники посреди ночи, поехать в другой город преподавать, радушно встретить гостя или заняться сельским хозяйством – ути дэси должны были быть готовы ему в этом помочь. И таким образом они могли видеть, как принципы Айкидо распространяются на все грани жизни.

 Для своих учеников О-Сэнсэй был моделью Айкидо. Философские трактаты и абстрактные философствования редко вдохновляют людей действовать, однако живые примеры благородства и безупречности могут вселить надежду и побудить к действию.

 Люди ставят себе целью то, что им кажется возможным и правильным. Если кто-то ведет добродетельную жизнь, то другие могут увидеть, что такая жизнь возможна.

 Мать Тереза и Ганди являют собой примеры скромной и бескорыстной жизни, а истории Иисуса, Будды и Магомета на протяжении веков помогали людям так строить свои жизни, чтобы они могли понять, как сделать их лучше.

 В этом смысле О-Сэнсэй также вдохновляет многих людей.

Многие ученики О-Сэнсэя взяли на себя сложную задачу распространения философии Айкидо. И работая в этом направлении, они познакомили с ней широкую международную общественность. Теперь ученики О-Сэнсэя являются лидерами Айкидо во всем мире.

 Но они стареют. Их личные воспоминания об О-Сэнсэе передавались их ученикам, чтобы они черпали в них свое вдохновение.

 В том, что уже стало устной историей, наше представление о видении О-Сэнсэем Айкидо строится на воспоминаниях тех, кто его окружал.

Уроки О-Сэнсэя не всегда были одинаковыми для всех. Напротив, он строил занятия в соответствии с интересами и возможностями своих учеников.

 Соответственно его ближайшие ученики, равно как и ученики, тренировавшиеся у него менее регулярно, ушли с разными представлениями об искусстве и разными историями о своем учителе. В этой книге собрано вместе много историй. Они позволят читателям увидеть, как О-Сэнсэй взаимодействовал с миром, как он вел себя за пределами татами, когда был с друзьями и семьей, каким он был учителем и публичным оратором, как он справлялся с ответственностью, что вызывало у него гнев, и что для него было важно.

По мере того как вы будете читать эти многочисленные истории, у вас будет складываться портрет О-Сэнсэя, который даст более реалистическое понимание его видения и его искусства.

 Айкидо – это трансформирующее искусство. Рассмотрение боевых техник Айкидо через более широкую призму жизни О-Сэнсэя раскрывает принципы искусства и то, как они применяются к повседневной жизни. Применение этих принципов как раз и демонстрировал О-Сэнсэй своим ближайшим ученикам.

Одной из вещей, привлекавших их внимание, было то, что О-Сэнсэй в одно и то же время был как сострадательным и добрым учителем, так и могучим и свирепым воином.

Именно это сочетание противоречивых качеств делало О-Сэнсэя притягательной и вдохновляющей личностью.

Еще одна вещь, которую они осознали, заключалась в том, что усваивать более глубокие уроки Айкидо означает трансформировать себя в личность, обладающую большей и более сильной способностью жить правильно.

 О-Сэнсэй явил своим ученикам модель личности, прожившей жизнь, исполненную мужества, чуткости и добродетели.

  Эта книга разделена на четыре главы. Глава под названием Первые встречи рассказывает о впечатлениях учеников от первой встречи с О-Сэнсэем.

 Поскольку О-Сэнсэй никогда не отделял физическую тренировку от тренировки духовной, то глава «Тренировка» сосредотачивает внимание главным образом на уроках, которые ученики получали на татами.

 Глава «Повседневная жизнь» раскрывает привычки О-Сэнсэя, его симпатии и антипатии, а также подход к повседневной жизни.

Последняя глава, «Искусство мира», дает больше представление о духовном видении О-Сэнсэя.

ВОСПОМИНАНИЯ ОБ О-СЭНСЭЕ.  ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ

Уставший от долгого путешествия и готовящийся к предстоящей трудной работе юноша искал свободное место в переполненном людьми поезде. Устроившись рядом с приземистым стариком, он прислонился к стенке раскачивавшегося из стороны в сторону вагона. «Я вас случайно не знаю?» – спросил старик, сидевший рядом с ним. Вздохнув, молодой человек бросил взгляд на покрытое морщинами лицо своего соседа. « Не думаю.» «Все же, я уверен, что знаю вас,» – сказал старик. «Как вас зовут?» Молодой человек выпрямился и развернулся к своему попутчику. Свирепо посмотрев на старика, он с гордостью заявил: «Я Кэнсиро Аббэ, чемпион Японии по Дзюдо.» В ответ на это старик улыбнулся. «Ну, да. Я знал, что видел вас раньше.»«Пожалуйста, вы не могли бы теперь помолчать?» – спросил молодой человек, снова устраиваясь на своем месте. «Я еду на соревнования и мне необходимо немного отдохнуть.» « Конечно», – сказал старик. Однако он и не думал прекращать разговор. Напротив, он продолжал непрерывно что-то говорить до тех пор, пока Аббэ снова не сел на своем месте и не повернулся лицом к старику. « Помолчи, старик», – сказал он, – мне надо поспать. «Если я всего лишь старик, а ты такой великий чемпион по Дзюдо, то, вероятно, ты сможешь сломать мне палец. Я замолчу, если ты сможешь сломать мне мизинец,» сказал старик. С мыслью о том, что он, наконец, сможет отделаться от назойливого старика, юноша критически осмотрел протянутый ему палец. Уставший и несколько рассерженный, он схватил палец и скрутил его, чтобы сломать. Но сухого хрустящего звука, которого он ожидал, не последовало. Вместо этого он оказался в воздухе, а затем со всего маху грохнулся на пол вагона. Удар был настолько сильный, что вышиб весь воздух у него из легких. Но что было еще хуже, он был полностью обездвижен. Через мгновение старик отпустил его. « Кто вы?» – спросил Аббэ в изумлении. «Я Морихэй Уэсиба, основатель Айкидо», – ответил старик. Аббэ, по-прежнему сидя на полу вагона, поклонился старику и попросил разрешения прийти к нему в додзё (место для тренировок) тренироваться. Он был принят в ученики и оставался с Уэсибой на протяжении десяти лет.  Кэнсиро Аббэ

Адмирал Исаму Такэсита преподавал дзю-дзюцу и серьезно интересовался боевыми искусствами. В движениях О-Сэнсэя Адмирал Такэсита увидел движения линкора. Поэтому О-Сэнсэй произвел на него очень сильное впечатление. Адмирал Такэсита рассказал об О-Сэнсэе основателю Дзюдо, Кано Сэнсэю. После этого он попросил О-Сэнсэя провести тренировку в военно-морской академии и пригласил Кано Сэнсэя посмотреть на занятие. Когда Кано Сэнсэй увидел О-Сэнсэя, то сказал: «Это очень хорошо. Не могли бы вы обучить моих учеников?» Минору Мотидзуки

Когда я впервые увидел О-Сэнсэя, я сразу же почувствовал, что это необыкновенный человек. И хотя он был небольшого роста и носил бороду, его отличали благородные манеры. В частности выражение его лица было исполнено чувства собственного достоинства и торжественности. Он выглядел как человек, достигший наивысшего уровня духовности. Гудзи Юкитака Ямамото

Однажды мой приятель сказал мне: «В Сингу появился невероятно сильный старик. Пойдем вместе поглядим на него.» Додзё был новым; О-Сэнсэй приехал туда впервые. Он тренировался там с несколькими своими дэси (учениками), которых привез с собой. Одним из дэси была женщина. И вот когда я, наблюдая за тренировкой, пристально смотрел на эту женщину, О-Сэнсэй подошел ко мне и сказал: «Надевай кэйкоги (тренировочную одежду) и начинай заниматься.» Я ничего не знал об Айкидо. У меня не было никакого опыта. Но О-Сэнсэй сказал мне, чтобы я тренировался с женщиной. В молодости я был довольно сильным, и подумал, что уж никак не проиграю какой-то молоденькой девушке. Так что я надел кэйкоги и вышел на татами, чтобы поработать с этой женщиной. Но, к моему удивлению, что бы я ни делал, меня швыряли и бросали в разные стороны. Она снова и снова выполняла на мне сихонагэ. О-Сэнсэй никогда специально не преподавал укэми (движения партнера, укэ, включающие атаки и иногда падения), он просто говорил, что ты научишься им в процессе. Затем я спросил у О-Сэнсэя, можно ли мне стать его учеником. Он сказал, что у меня должно быть два поручителя. Так что я нашел двух поручителей, записался в додзё и начал заниматься Айкидо. Юуити Накагути

Когда я впервые встретился с О-Сэнсэем, я был очарован атмосферой, которая его окружала. Он совершенно не был похож на тот образ мастера боевых искусств, который я себе представлял. Казалось, что О-Сэнсэй обладал божественной целеустремленностью. Он старался донести идею, что любой человек может улучшить свое внутреннее я посредством длительной практики Айкидо. Мамору Суганума

Члены семьи Уэсиба заказывали у меня кэйкоги в течение многих лет. Однажды, доставляя кэйкоги, которые я для них сделал, я вошел в старый додзё во время тренировки. На татами занималось много людей, и вдруг в комнату вошел О-Сэнсэй. К этому времени я уже слышал об О-Сэнсэе, но никогда лично с ним не встречался и ничего о нем не знал. Когда он вошел в комнату, все внезапно сели и склонились в поклоне, выражая ему свое величайшее почтение. На меня произвело чрезвычайное впечатление то, как позы учеников отражали их уважение и почтение к О-Сэнсэю, и я подумал, что он должно быть замечательный учитель. Меня поразило это ощущение. Когда О-Сэнсэй преподавал, то был очень строгим, но за пределами татами он был очень добрым и мягким. Аяко Исивата

Когда я впервые увидел О-Сэнсэя, он сидел в гостиной рядом с жаровней. О-Сэнсэй был одет в кимоно и выглядел как горный отшельник, а не как обыкновенный человек. Что-то в нем очень сильно меня притягивало. О-Сэнсэй расспросил меня о семье, которая меня представила, а затем мы поговорили немного об историях стародавних времен (легендах и тому подобном). И так в тот день я вступил в додзё. В то время я еще не мог говорить с О-Сэнсэем о чем-нибудь глубоком.Садатэру Арикава

В первый же момент, когда я встретил О-Сэнсэя, я подумал, что он великий человек. У него был невероятно проницательный взгляд. И в то же время в глубине этого проницательного взгляда проглядывал свет неописуемой доброты и нежности. Мое первое впечатление было, что свет, исходивший из глаз О-Сэнсэя, был одновременно и грозным, и добрым. Сэйсэки Абэ

В 1947 году, два года спустя после окончания Второй Мировой Войны, я учился в старших классах средней школы. Именно в это время моя мама, два моих младших брата и я переехали в Ивама, чтобы жить в крытой соломой однокомнатной хижине, пристроенной к додзё О-Сэнсэя. О-Сэнсэй устроил для нас, пяти-шести деревенских мальчишек, ночные занятия. Каждую ночь он проводил для нас кэйко (тренировку). Когда я в впервые заглянул в додзё, то увидел людей, которые падали как кошки и делали другие странные вещи. Иногда они, казалось, делали нечто архаическое, что-то вроде древней молитвы. Я не хотел присоединяться к ним. Но О-Сэнсэй пригласил меня, и я подумал, что должен попробовать. Я начал заниматься и со временем привык к кувыркам и движениям. Меня привлекала духовная атмосфера. В самом начале это было ужасно, но я привык к этому. Конечно, на наших тренировках мы делали очень простые вещи. Каждый день мы снова и снова делали одно и то же. Я помню, что каждое занятие мы начинали с кокю вадза в положении сидя и заканчивали также кокю вадза. После своей капитуляции Япония была полностью разоружена, и под запрет попали все виды боевых искусств. Людей смущало все военное; что бы то ни было, связанное с воинами или обороной, было непопулярным. Лишь немногие люди практиковали боевые искусства. Возможно, что в то время эта маленькая группа детей, тренировавшихся у О-Сэнсэя, была единственной группой Айкидо в Японии – а может быть и во всем мире. Додзё О-Сэнсэя был довольно маленьким, и в нем был деревянный пол. Еще там был алтарь. Внутри помещения, в котором находился додзё, была маленькая комната для ожидания – примерно в восемь татами. Дом О-Сэнсэя находился примерно в пятистах футах от додзё. Айки Дзиндзя (храм) находился между домом и додзё. Электроснабжение в то время было очень плохим и поэтому электричество часто отключалось. Свет обычно включался минут на пятнадцать, а затем снова становилось темно. И тогда мы сидели и молча ждали в комнате для ожидания. Примечательным было то, что даже в темноте глаза О-Сэнсэя сверкали, подобно глазам кота. Кадзуаки Танахаси

Однажды ко мне пришел приятель и сказал, что в Ивама приехал странный учитель. Мы договорились вместе сходить навестить этого учителя, но мой приятель испугался и не появился. Я пришел посмотреть утреннее занятие. Там были ути дэси. О-Сэнсэю принадлежал участок земли в Ивама, и он построил там дом, храм и додзё. Дом у него был очень маленький. Когда я пришел записываться, то сначала пришел к О-Сэнсэю домой. Рядом с домом сидел ученик. Я сказал: – «Я пришел записаться в додзё». Он сказал мне, что О-Сэнсэй сейчас в додзё, и занятие уже идет полным ходом. Я отправился в додзё. В то время мне было всего лишь восемнадцать. На мне была футболка и штаны, и я спросил, можно ли мне тренироваться. О-Сэнсэй посмотрел на меня и сказал, что если я собираюсь лишь немного потренироваться, а потом уйти, то это будет обременительно для него и бесполезно для меня. Но если я считаю, что смогу продолжить тренироваться, то мне можно начать. И так я вступил в додзё и начал заниматься. О-Сэнсэй сказал мне, что я должен практиковать с мыслью о служении другим и всему миру. Морихиро Сайто

В начале 50-х годов мой учитель по каратэ рассказал мне о захватывающем случае, который с ним произошел. Он сказал: – «Я встретил человека, который был похож на фантом. Я пытался его ударить, но ни разу не смог достать». Этим человеком был О-Сэнсэй. Сёдзи Нисио

На второй день моего пребывания в Хомбу Додзё О-Сэнсэй вышел и устроил невероятную тридцатиминутную демонстрацию. Я был буквально загипнотизирован движениями О-Сэнсэя. Генри Коно

Ученик О-Сэнсэя, Хикицути, в первый раз привез его в храм Цубаки в 1955 году. Как только О-Сэнсэй прибыл сюда, то сразу же направился к водопаду, чтобы совершить мисоги (практика очищения). Мы с моим отцом также вошли в воду. О-Сэнсэй вышел из водопада и примерно в течение часа практиковался с бо (длинный деревянный шест), сопровождая свои движения чтением молитв. Тогда я не понял, что это было. Затем мы отправились домой, где устроили совместное чаепитие. После этого он каждый год приезжал сюда со своим учеником Хикицути. Гудзи Юкитака Ямамото

Когда О-Сэнсэй приезжал на Гавайи, принимавшие его учителя без проблем переводили вступительные части его речей, поскольку в них он приветствовал аудиторию и благодарил присутствовавших за то, что они пришли. Но после этого он начинал говорить об огне и воде и мы, переводчики, полностью терялись. Такаси Нонака

Когда я впервые приехал с Гавайев в Хомбу Додзё, то первым делом отдал свое рекомендательное письмо человеку в административном офисе. Офисный служащий сказал: «Подождите минутку» и исчез. С того места, где я стоял, я мог заглянуть внутрь додзё. Прямо рядом с офисом располагалась небольшая комната, которая предназначалась для О-Сэнсэя и его сына, Киссёмару Досю, – это был их кабинет или гостиная. В это время они оба сидели там и пили чай. Офисный служащий вернулся и проводил меня в эту комнату познакомиться с О-Сэнсэем и Киссёмару Досю. До этого я прочел одну или две книги по Айкидо. Я читал, что О-Сэнсэй был мастером, и видел несколько его фотографий. Войдя в комнату, я был поражен тем, как сверкали его глаза. Я мог поклясться, что они были голубого цвета, но я знал, что у японцев не бывает голубых глаз, поэтому они не могли быть голубыми. Но они были настолько яркими и сверкающими, что просто поразили меня. Находясь в его присутствии, я каким-то образом осознал, что встречаюсь с удивительным человеком! Запинаясь, я стал бормотать что-то на своем школьном японском. Они сели и завязали со мной легкий разговор. О-Сэнсэй не знал, что со мной делать, но он был вежлив и предложил мне чаю. В конце концов, Киссёмару Досю сказал: «Что ж, уже три часа, начинается очередная тренировка». Я взял кэйкоги и последовал за Киссёмару Досю, который показал мне, где можно переодеться для занятия. Роберт Фрэгер

В любых романтических взаимоотношениях существует множество первых встреч. Это в буквальном смысле первая встреча, когда вы первый раз встречаетесь. Затем первая встреча, на которой вы первый раз видите. Первый раз, когда вы чувствуете, а потом первый раз, когда вы сходитесь вместе. Так что существует целая серия первых встреч. Первый раз я действительно увидел О-Сэнсэя, когда он первый раз попросил меня атаковать его. Я уже видел до этого, как другие атаковали его, и это выглядело интересно: вот стоит старик небольшого роста, а вот здоровенные парни атакуют его и падаю на татами. Тем не менее, я был настроен несколько скептически. Но тут он попросил меня атаковать его. Я не знал, как реагировать. Я испытал своего рода культурный шок! В моей культуре не положено бить пожилых людей по голове. Но я знал, что он хочет, чтобы я ударил его по голове как можно сильнее. Я знал это. И я был в ужасе. В ужасе я был по нескольким причинам. Во-первых, потому что мне нужно было преступить культурный закон, который запрещает бить стариков по голове. Во-вторых, повсюду вокруг меня сидели все эти черные пояса. И если бы я ударил его по голове, то меня просто убили бы. Если бы я убил его, то они убили бы меня. Затем я подумал, что если я убью его, а они убьют меня, то тогда мне не придется учиться Айкидо – я буду мертв. Или если я не ударю его по голове, то мне опять же не придется учиться Айкидо, потому что мы заключим некое жульническое соглашение: «О-кей, я двигаюсь сюда, ты двигаешься сюда; я соглашаюсь не бить тебя и падаю, когда ты кричишь на меня или меня бросаешь». Но мне было не интересно участвовать в чем-то театральном. Первый раз я не смог собраться, чтобы действительно ударить его. Поэтому когда я приблизился к нему, я просто хотел задать вопрос. Не знаю, что он сделал, но он каким-то образом схватил меня и я оказался на земле. Не знаю, что он сказал, но означало это: «Это что, лучшее, что ты можешь сделать, это максимальная концентрация, на которую ты способен?». Вот это уже разозлило меня не на шутку. Я подумал: «Ну ладно, мне наплевать на то, сколько тебе лет, теперь я попробую всерьез». Так что в следующий раз я встал и действительно попытался ударить его по голове. В следующий момент я понял, что смотрю снизу вверх. А он смотрит на меня сверху вниз и спрашивает: «С тобой все в порядке?» Между этими двумя состояниями не было никакого интервала. Я помню свою решимость и помню, как сконцентрировался, нацелившись на точку у него на голове. В следующую минуту я смотрю вверх. Я не ощутил никакого течения времени – вот я здесь, а затем там. Я осознал, что со мной произошло что-то очень важное. Может быть, это был трюк. Может быть, это была какая-то форма коллективного самогипноза, транс или что-то в этом роде. Но даже если и так, то я хотел научиться тому, как это делать. Это определенно не было театральщиной. Это не требовало моего сознательного участия. И это действительно произвело на меня очень сильное впечатление. Я понял, что это было нечто другое. Терри Добсон

О-Сэнсэй находил удовольствие во всем, что он делал, но, даже расслабляясь, он никогда не терял бдительности. Я поехал в Японию, чтобы учиться у О-Сэнсэя. Я слышал о том, что он был великим мастером боевых искусств, и, увидев его в действии, я был весьма впечатлен. Но, как и большинство американцев, я должен был убедиться лично. Однажды О-Сэнсэй посмотрел на меня и сказал схватить его за руку. Я тогда был в очень хорошей форме и подумал, что это мой шанс проверить О-Сэнсэя. Я потянулся, чтобы схватить его за руку, и в следующее мгновение почувствовал, что нахожусь в другом измерении – мне показалось, что это состояние продолжалось довольно долго. Затем я выпал из этого измерения назад в пространство додзё, и увидел, что О-Сэнсэй стоит справа от меня. И прежде чем жестко упасть на татами, я почувствовал покалывание в области лба. Все засмеялись, потому что от благоговейного страха у меня был широко открыт рот. Для меня это было совершенно новым ощущением. Мое тело пересекло черту, которую очень немногие люди когда-либо пересекали, и этот мой опыт не имел никакого отношения к тому, насколько долго я занимался Айкидо. Роберт Надо

Это было особое воскресное занятие. Стояло чудесное весеннее утро, и все окна в додзё были открыты. Как обычно, первый кто увидел О-Сэнсэя, хлопнул в ладоши и все ученики поспешно сели в сэйдза (традиционное японское положение сидя) вдоль стены додзё. Возможно, О-Сэнсэй просто проходил через додзё из жилых помещений в кабинет, но остановился на мгновение (как он очень часто это делал), чтобы показать какую-нибудь технику. О-Сэнсэй попросил одного из учеников нанести ему боккэном (деревянным мечом) удар сёмэнути. Как только ученик бросился атаковать, О-Сэнсэй вытащил из-за пояса свой небольшой веер и издал самый невероятный киай (крик). Услышав его, я едва не оглох. Этот киай абсолютно ошеломил меня — меня всего трясло, и я был не в состоянии контролировать себя. Я не мог поверить, что это происходит со мной! Через несколько минут О-Сэнсэй продолжил свой путь, и занятие закончилось. Сразу же после занятия два или три иностранца, которые там были, бросились друг к другу. Мы все пережили одно и то же. Кэн Котье

В первый раз я увидела О-Сэнсэя, когда он проводил невероятную демонстрацию. Все самые именитые учителя пришли на эту демонстрацию. На ней также присутствовал император Манчжурии Сингэнобу Окумура. Первое занятие по Айкидо, которое я увидела, проводил О-Сэнсэй. Когда О-Сэнсэй вошел в комнату, возникло некое ощущение мерцания; все прекратили тренироваться, сели на татами, и О-Сэнсэй начал демонстрацию. Он делал вещи, бросавшие вызов физике: не давал сдвинуть себя с места или бросал людей, не прикасаясь к ним. Наблюдая за невероятной демонстрацией О-Сэнсэя, я испытывала очень странное ощущение. Я чувствовала себя так, как будто мои мозги вылетели из моей головы и нависли надо мной словно облако песка. Я чувствовала себя расколотой на две части. Одна часть меня каким-то образом понимала все то, что происходило, и знала, что нам демонстрируется некая очень глубокая истина. Другая же часть меня говорила: «Он пожилой человек, а японцы с уважением относятся к пожилым людям. Может быть, его партнеры просто подыгрывают ему». Я просто чувствовала, что этот человек обладает глубоким знанием того, как все устроено во Вселенной – знанием, которое находится полностью вне моего образования и опыта. Но в то же самое время меня одолевали подозрения: на этом этапе моей жизни все должно было быть рациональным и логичным, в противном случае, я не хотела иметь к этому никакого отношения. В конце демонстрации О-Сэнсэй сошел с татами и направился к двери, ведущей в его дом. Поравнявшись со мной, он повернулся, и, как мне показалось, посмотрел на меня. Позже кто-то мне сказал, что он был очень близоруким; может быть, он просто вглядывался вдаль. Но я ощущала, что он смотрит именно на меня. Я очень ясно видела его глаза, я чувствовала, как исходящий из них свет проникает в мой живот. У меня было ощущение распускающегося цветка. Говорят, что когда человек стоит на пороге смерти, вся его жизнь проносится перед его глазами. У меня было ощущение такого же рода, и все имело смысл и значение для меня. Мне казалось, что все, что со мной происходило до этого, неизбежно привело меня именно к этому моменту, и я почувствовала, что Айкидо – это мой путь. Мэри Хэйни

2. ТРЕНИРОВКА

Я пришел в Айкидо, имея определенный опыт в дзюдо и каратэ, которые изучал в морской пехоте, и поэтому я рассматривал боевые искусства с точки зрения силы и скорости. Вначале я относился с большой долей цинизма ко всему, что я видел в исполнении О-Сэнсэя. Но впоследствии мне неоднократно доводилось атаковать О-Сэнсэя, и он каждый раз неожиданно оказывался совершенно в другом месте. Я не мог поверить в то, что я чувствовал и видел в додзё О-Сэнсэя. Но я никогда не бросал О-Сэнсэю прямого вызова. О-Сэнсэй устраивал фантастическую демонстрацию, когда предлагал своим ученикам толкать сбоку боккэн, который он держал перед собой. Это казалось абсолютно нереальным. Эта демонстрация вызывала у меня все больше и больше скептицизма, потому что О-Сэнсэй всегда выбирал толкать боккэн кого угодно, но только не меня. Я начал думать, что все ученики, участвовавшие в демонстрации, были частью величайшей мистификации, которую О-Сэнсэй разыгрывал перед своей аудиторией. Но однажды мне довелось поучаствовать в этой демонстрации. На этот раз, когда О-Сэнсэй начал демонстрацию с боккэном, я подбежал с остальными учениками. Три ученика уже толкали боккэн, который О-Сэнсэй держал в руке. Когда я дотронулся до боккэна, то был уверен, что он сдвинется или хоть немного поддастся. Но хоть я и уперся в него изо всех сил, он не сдвинулся ни на йоту. Стена бы сдвинулась больше. Это было все равно, что бить в твердую сталь. Каким образом О-Сэнсэю это удавалось, я не узнаю никогда. Я помню ощущение, возникшее у меня в тот день – наибольшее удивление в моей жизни. Что я точно знаю, так это то, что весь мой опыт в этом мире как человека не поможет мне объяснить то, что со мной произошло. Терри Добсон

Когда О-Сэнсэй бросал учеников, которые нечасто выполняли для него укэми, то они вставали с ошеломленным выражением на лицах, как бы спрашивая себя «что это было?» Я никогда не видел его движения, я никогда не чувствовал его движения. Он просто стоял там, и я двигался на него. Мне было примерно двадцать пять, и я был новоиспеченным черным поясом. Но, тем не менее, ни до того, ни после я никогда не испытывал ничего подобного. Он просто стоял там, а я падал. После этого О-Сэнсэй обычно говорил что-нибудь вроде: «Нападая на меня, ты пытаешься напасть на всю Вселенную». Роберт Фрэгер

Все ученики на своих собственных телах ощущали, насколько поразительно мощной силой кокю (дыхания) обладал О-Сэнсэй. Они никогда не могли достать О-Сэнсэя, сколько бы они его ни атаковали. Они чувствовали, что внутри него заключалось нечто необычайное, нечто невидимое. Юуити Накагути

Осанка О-Сэнсэя была в высшей степени впечатляющей. Он никогда не сутулился и не терял осанки. И это не было просто формой; его поза всегда была совершенной. Это было удивительно. Никто никогда не видел, чтобы О-Сэнсэй прислонялся к чему-нибудь в додзё или в чьем-нибудь присутствии опускал руки и говорил «Я устал». Либо О-Сэнсэй не имел уязвимых мест, либо никогда их не демонстрировал. Даже человек, с которым он был абсолютно расслабленным, говорил, что О-Сэнсэй никогда не терял бдительности и не ослаблял внимания. Даже когда ученики просто сидели вокруг О-Сэнсэя и разговаривали с ним, они не чувствовали никаких открытых для атаки мест. Как бы быстро или жестко ученики ни атаковали, они никогда не могли достать его. Несомненно, в этом заключалось околдовывающее очарование О-Сэнсэя, которое продолжает притягивать учеников к Айкидо даже сегодня. Мотомити Анно

О-Сэнсэй был очень сильным для своих размеров. Однажды он демонстрировал технику на одном из ути дэси, который использовал твердый деревянный меч. И так получилось, что ученик ударил О-Сэнсэя по голове. Раздался громкий звук. Я подумал, что О-Сэнсэй получил серьезную травму, однако он оказался совершенно невредим. Сэйсэки Абэ

Завершающие позиции О-Сэнсэя были великолепны и естественны, а его движения демонстрировали совершенный ритм. Это было подобно музыке. Иногда он двигался очень медленно, настолько неуловимо, что казалось, будто он не двигается вовсе, а иногда он двигался настолько стремительно и менял позиции так быстро, что за ним невозможно было уследить. Он переходил от медленных движений к очень мощным движениям как молния. Кадзуаки Танахаси

Однажды О-Сэнсэй был в Осаке и посещал там местные университеты. На одной из своих демонстраций О-Сэнсэй сказал: «Есть ли среди вас кто-нибудь, кто сомневается во мне и кто хотел бы атаковать меня, старика? Если есть, то выходите и атакуйте». Один человек из аудитории выкрикнул: «Я хочу!» Многие из присутствовавших думали, что демонстрации О-Сэнсэя были подстроены. Они не могли понять, как пожилой человек со сгорбленными плечами, который выглядел так, будто едва держится на ногах, может побеждать сильных молодых людей. Один из таких сомневающихся встал, чтобы лично испытать О-Сэнсэя. Он подбежал к О-Сэнсэю, чтобы схватить его за шею и запястье, но неожиданно почувствовал нечто, что впоследствии описывал как огромный шар огня, летящий прямо на него. Затем он оказался в воздухе. Это было пугающим. О-Сэнсэй, должно быть, спроецировал на него свою ки (универсальную энергию жизненной силы). Это нечто, что невозможно увидеть. Именно эта внутренняя сила ки поражала в О-Сэнсэе больше всего. Другие могут имитировать его форму, но у них нет таких внутренних качеств. Айкидо обладает неким качеством, которое невозможно увидеть. Это не просто форма. И поэтому Айкидо может внушать страх. Юуити Накагути

Я большой, а О-Сэнсэй был маленьким. Мы составляли идеальную сценическую пару. Иногда во время демонстраций он вызывал меня, чтобы я схватил его за плечо, и когда я это делал, он говорил: «Зачем ты хватаешь меня за бороду? Я старый человек». Первый раз, когда он это сказал, я пришел в жуткое замешательство, потому что это происходило перед большой группой людей. Все рассмеялись. А он добавил: «Я просто старик, у меня в бороде осталось не так уж много волос. Если ты их схватишь и выдерешь, я буду выглядеть ужасно». Все снова засмеялись. Это была хорошая шутка.Терри Добсон

Однажды О-Сэнсэй сел напротив меня в сэйдза и сказал: «Вытяни руки». Затем он положил одну руку поверх моей и сказал: «Толкай». Рука О-Сэнсэя казалась мне легкой как перо. Но даже когда я толкнул ее изо всех сил, она не сдвинулась с места. Не сдвинулся с места и я! Ничто не сдвинулось. В этот момент я пережил нечто абсолютно необыкновенное, я не мог двигаться, и самое поразительное было то, что его рука оставалась легкой как перо. Я осознавал, что, что бы, черт возьми, ни происходило, это делал он. И я подумал, что когда я его атакую в полную силу и не чувствую ничего кроме этого ощущения легкости, и это все равно останавливает меня — что бы он ни делал, я не знаю, что это! Роберт Фрэгер

Тело О-Сэнсэя не было жестким, оно было мягким. И все равно те, кто хватал его, всегда говорили о том, как их сила буквально утекала. Это было так, как будто его тело сводило твою силу на нет или поглощало ее. Мотоити Янасэ

Иногда, когда О-Сэнсэй прикасался ко мне, я чувствовал, что моя сила неожиданно увеличивается, а иногда при его прикосновении я чувствовал, что она просто утекает. Даже если я просто подходил близко к О-Сэнсэю, мне казалось, что он поглощает мою силу. А иногда я еще чувствовал огромное давление. Это была сила ками (божественной энергии). О-Сэнсэй был очень сильным, руки его были огромными. Он вселял в меня страх. Я думал, что он поломает меня. Митио Хикицути

Каждый день О-Сэнсэй делал что-нибудь экстраординарное. Я не мог поверить своим глазам. Каждый раз это было похоже на чудо. Мы изо всех сил толкали его, а он не двигался с места. Он бросал людей без всяких усилий. Или удерживал человека при помощи всего лишь одного пальца. При этом он разговаривал с нами очень расслабленно, а человек, которого он удерживал, в это время из всех сил старался подняться. Он очень любил делать такого рода вещи. Я думаю, это было его способом проявления своего ки. Что бы О-Сэнсэй ни говорил, это имело духовный смыл – и постигнуть это было невозможно. Также О-Сэнсэй часто говорил, что Айкидо – это путь несопротивления, а также (хоть это и казалось противоречивым) путь испытания духа. Он говорил, что Айкидо воплощает в себе круг, треугольник и квадрат. Кадзуаки Танахаси

О-Сэнсэй получал от жизни удовольствие. Он был абсолютно естественным. Все, что он хотел сказать в этот день, он говорил. Он мог посмеиваться и улыбаться или мог шуметь и кричать, но он наслаждался каждой минутой. Иногда он подходил к кому-нибудь из учеников, дотрагивался до него пальцем и удерживал его на месте, не давая пошевелиться. Однажды О-Сэнсэй удерживал меня без какого-либо прямого физического контакта. Это была сила, выходящая за пределы физической. Те, кто окружал О-Сэнсэя, знают, что, сталкиваясь с духом, подобным его, сталкиваешься с чем-то, перед чем вынужден отступать, когда оно проецируется на тебя. Оно прекрасно и в высшей степени мощно. Вирджиния Мэйхью

Однажды мы поехали в очень консервативный мужской клуб в Осаке. В помещении, напоминавшем большую, очень официальную гостиную, сидела небольшая группа людей, пивших чай или кофе. О-Сэнсэй знал многих из них; это были военные в отставке и крупные бизнесмены. О-Сэнсэй был одет нормально, но заставил меня переодеться в кэйкоги и хакама (похожие на юбку шаровары, часть тренировочной одежды для Айкидо) и начал меня бросать. Проблема заключалась в том, что падать там было негде. В комнате было полно кофейных столиков, стеклянных витрин для трофеев и людей, сидевших в мягких креслах и державших на коленях чашки с чаем. О-Сэнсэй бросал меня между двумя креслами, предоставляя мне самому разворачиваться в воздухе, чтобы не въехать ногой в крупного промышленника. Так я и летал туда-сюда, в то время как О-Сэнсэй рассказывал о мифологии! Терри Добсон

О-Сэнсэй часто громоподобным голосом говорил: «Эти техники только для здоровья! Айкидо дисциплина духовная».Роберт Фрэгер

О-Сэнсэй всю жизнь носил белый пояс и не имел какой-либо степени в Айкидо; он был выше всего этого. Сингэнобу Окумура

 О-Сэнсэй мог делать вещи, которые не мог делать никто другой. Однажды я спросил его об этом. Высказав свое наблюдение, я спросил, что же он делает не так как все. Он ответил мне, что секрет я найду в инь и ян. Генри Коно

Когда О-Сэнсэй практиковал Айкидо, его глаза становились очень ясными и пронизывающими. Также, если он находился в формальной ситуации и видел, что какие-то люди ведут себя грубо, его глаза становились колючими и пронзительными. О-Сэнсэй демонстрировал свой свирепый или пронзительный взгляд больше до войны, чем после войны. Садатэру Арикава

У О-Сэнсэя были серые глаза очень интересного оттенка. И при помощи этих глаз он мог заставлять людей двигаться. Обычно он подзывал к себе укэ, делая едва уловимое движение руками и глазами, и укэ вставал практически под воздействием одного лишь его взгляда. Масаки Тани

Иногда О-Сэнсэй смотрел людям в глаза. Если О-Сэнсэй пристально смотрел на кого-нибудь, то тот просто падал духом. Некоторые люди не хотели, чтобы О-Сэнсэй их вызывал, и поэтому старались держаться вне поля его зрения, другие же садились впереди, надеясь, что их вызовут. Некоторые пытались спрятаться только для того, чтобы все равно быть вызванными. Садатэру Арикава

Описывать О-Сэнсэя сложно по нескольким причинам. Во-первых, потому что на него очень тяжело было смотреть. Он полностью тебя контролировал. Когда он находился в комнате, ты подсознательно знал, что он здесь, и ты все время знал, где именно в комнате он находится. Ты мог смотреть на него, ты мог разговаривать с ним, он же смотрел прямо на тебя. Это могло быть чудесно: иногда я мог посмотреть на него и увидеть милого дедушку. Или это могло быть ужасно: я смотрел на него и видел дракона с глазами, извергающими адское пламя. Я не хотел смотреть. Я никак не мог понять, завесило ли то, что я видел, от настроения О-Сэнсэя или от того, в какой форме был я. Терри Добсон

Когда О-Сэнсэй устраивал демонстрацию, то обычно наступал момент, когда его глаза становились почти багровыми и, казалось, что он входил в другой мир. В этот момент демонстрация становилась просто великолепной. Я видел, как меняются его глаза. Сингэнобу Окумура

Когда О-Сэнсэй постарел, то передвигался очень медленно, но стоило ему только выйти на татами, как он сразу же оживлялся. Он преподавал только иккё и ириминагэ, и не показывал более сложные техники, такие как котэгаэси или сихонагэ. Mасаки Тани

Когда О-Сэнсэй приблизился к восьмидесятипятилетнему возрасту, болезнь и время начали брать свое. Он стал худым, и шаг его замедлился. Ему необходима была помощь, чтобы подняться по лестнице, и с каждым движением тела он испытывал сильную боль. Но, несмотря на это, даже во время болезни он продолжал преподавать Айкидо. В тот момент, когда он выходил на татами, он превращался из стареющего человека, переносящего последние страдания, в человека, которого не мог победить никто, даже сама смерть. Его глаза сверкали, а тело вибрировала от наполнявшей его силы. Он без всяких усилий бросал своих ути дэси, которые все были молодыми, сильными, закаленными ежедневными тренировками и находились в расцвете своей физической формы. Не проявляя ни малейших признаков боли или дискомфорта, он смеялся над нашими решительными попытками атаковать или удержать его. На демонстрациях он выставлял перед собой свой деревянный меч и предлагал пяти из нас толкать его сбоку изо всех сил. И мы ни на дюйм не могли сдвинуть ни его, ни боккэн. Легче было бы сдвинуть стену. Мицуги Саотомэ

Я был очень молодым, когда занимался у О-Сэнсэя; между нами было примерно пятьдесят лет разницы, и интересы наши были очень разными. В этом возрасте меня не интересовала философия О-Сэнсэя или Синто. Подобно другим молодым людям, я был заинтересован лишь в том, чтобы стать физически сильным посредством постижения тайн силы, которые, как я считал, хранило в себе Айкидо. Я хотел побеждать сильных людей: кэндоистов, дзюдоистов и так далее. Теперь же, когда я сам стал старым, я могу понять, почему О-Сэнсэя интересовали философия и Синто. О-Сэнсэй старался научить нас тому, как посредством Айкидо мы можем избавиться от иллюзий и начать открывать реальность. Нобуёси Тамура

Однажды, когда в додзё пришла женщина-корреспондент из Франции, О-Сэнсэй был настолько болен, что даже не мог встать с постели. Женщина умоляла его устроить демонстрацию, говоря, что она никогда больше не приедет в Японию. И О-Сэнсэй согласился. Ученикам пришлось вынести его на татами на носилках. Они помогли ему встать, и он сказал своим укэ атаковать. Неожиданно он превратился в совершенно другого человека. Он устроил двадцатиминутную демонстрацию, практически нон-стоп. Он только говорил: «Продолжайте нападать!» Это зрелище внушало благоговейный страх. Но, когда все закончилось, он больше не мог стоять. Ученикам снова пришлось уложить его на носилки и унести с татами. На физическом уровне, он был человеком восьмидесяти шести лет. Человеку такого возраста устроить непрерывную двадцатиминутную демонстрацию – одно это должно было дать людям понять, что он делал нечто фантастическое! Даже когда О-Сэнсэй был старым и больным, выходя на татами, он превращался в другого человека. Генри Коно

Каждый раз, когда О-Сэнсэй приезжал сюда, он дней по восемь-десять жил в моем доме. Живя здесь, О-Сэнсэй вставал зимой в шесть утра, а летом в пять. Каждое утро он занимался различными эзотерическими практиками. Свои практики он открывал чтением длинной норито (молитвы) под названием Охараи Норито (молитва великого очищения). О-Сэнсэй вставал, совершал мисоги, а затем в начале практики читал Охараи Норито. Мы сидели у него за спиной и повторяли за ним. Я учился и пытался имитировать его дыхание, его фразировку, его способ проецировать свой голос. Это стало моим изучением кокю. После занятий я спрашивал его обо всех ками, имена которых звучали в молитве, и он давал четкие объяснения. Таким был ежедневный порядок в додзё, когда О-Сэнсэй останавливался здесь. О-Сэнсэй подчеркивал, что цель тренировки Айкидо не техническая, а духовная. О-Сэнсэй говорил людям, что они должны связывать дело своей жизни или цель своей жизни со своим Айкидо. Сйэсэки Абэ

У О-Сэнсэя не было определенной модели преподавания на татами. Это было божественным действом. Начиная всегда с сувари вадза иккё, дальше он продолжал тренировку в соответствии со своей ки в данный момент. Митио Хикицути

О-Сэнсэй настаивал на том, чтобы ученики сосредотачивали свое внимание на основах (кихон). Для него основами были стойка, дыхание и позиция. Он считал, что человек обладает телом и духом, и что тело и дух должны действовать вместе. Нобуёси Тамура

Когда я начал заниматься Айкидо, тренироваться могли только люди не моложе двадцати пяти лет. Чтобы стать учеником О-Сэнсэя, необходимо было иметь пятерых поручителей. Не всякий мог заниматься Айкидо. Митио Хикицути

В то время платы за обучение не было. Чтобы отдать деньги О-Сэнсэю, ученики вкладывали их в конверт, надписывали на нем тамагуси (приношение богам) и оставляли в храме. Некоторые приносили рис или овощи – что-нибудь в обмен на занятия. Сегодня существует не только плата за обучение, но и налог на плату! В старые времена у людей было мало денег. Сингэнобу Окумура

Если О-Сэнсэй слышал, что кто-то пострадал на тренировке, то минут по сорок читал своим ученикам лекции. Он говорил, что никто не должен получать травмы. Также О-Сэнсэй ненавидел отжимания, потому что они задействуют мышцы, но ребята все равно их делали. Если О-Сэнсэй видел, что они отжимаются, то заставлял всех сесть и читал очередную лекцию. Генри Коно

Однажды в Осаке во время тренировки умер один из учеников. Мы очень редко слышали о таких случаях, но, вероятно, этот ученик выполнял высокий укэми и приземлился на шею. Это не был кто-то, кого О-Сэнсэй знал или даже видел. Додзё, в котором умер этот ученик, находился на другом конце Японии, в сотнях миль от додзё О-Сэнсэя. Но О-Сэнсэй был очень, очень расстроен. Чрезвычайно расстроен. Он чувствовал себя ответственным. О-Сэнсэй, вероятно, даже не тренировал того человека, который преподавал в тот день. Но он чувствовал себя ответственным за все, что происходит в каждом зале Айкидо. Это гораздо более масштабный образ существования в этом мире, чем большинство из нас может себе представить. Роберт Фрэгер

О-Сэнсэй действительно ненавидел, когда ученики на татами боролись друг с другом, толкали друг друга или пытались использовать силу. Такие вещи совершенно противоречили его Айкидо. Когда он был в отъезде, кто-нибудь из молодых учеников ради развлечения соревновался друг с другом в борьбе. Но это было абсолютно противоположно тому, что преподавал О-Сэнсэй. В додзё в Ивама на тренировках регулярно отрабатывались очень простые движения. Но поскольку додзё был маленьким, то работать там могла только одна пара. О-Сэнсэй был строг. Иногда он улыбался, но никогда не шутил. Он никогда не делал и не говорил ничего лишнего. Он всегда был сосредоточен на духовной жизни, и Айкидо было частью этой жизни. Кадзуаки Танахаси

Когда в зарубежных странах возникала потребность в Айкидо, то старших учеников посылали помогать в распространении понимания этого искусства. О-Сэнсэй всегда советовал им становиться людьми той страны, в которой они жили, – ассимилировать. Мицуги Саотомэ

Однажды О-Сэнсэй увидел, как некоторые ученики практиковали старые довоенные формы. Он рассердился и стал отчитывать их, говоря: «Как вы думаете, почему я потратил так много времени, совершенствуя искусство?» Ёсимицу Ямада

О-Сэнсэй любил цветы и сосны. Ути дэси иногда отрабатывали на сосне удары боккэном, и когда О-Сэнсэй слышал это, то приходил в ярость. Он выходил и говорил: «Вы убиваете дерево!» В одном старом фильме есть документальные кадры, на которых О-Сэнсэй отрабатывает техники дзё (деревянная палка, используемая в тренировках Айкидо) на дереве, но он обвязывал вокруг дерева защитные доспехи. Мицуги Саотомэ

Когда ученики становились достаточно опытными в Айкидо, то начинали сами вести занятия. Некоторые из них открыли университетские клубы Айкидо. Для таких групп инструкторы часто устраивали гассюку, (специальные трех или четырехдневные семинары, во время которых ученики ели, спали и тренировались вместе). Однажды преподаватель по имени Томита проводил такой гассюку в додзё в Ивама. По традиции, когда ты находишься в додзё другого преподавателя, то даже если твое занятие заранее запланировано и стоит в расписании, ты должен сначала подойти к этому преподавателю и попросить у него разрешение провести занятие. Это положено делать даже тогда, когда преподаватель настолько болен, что явно не может встать с постели. Если ты должен был проводить занятие, когда О-Сэнсэй был поблизости (особенно если ты находился в додзё в Ивама), то у тебя было две веские причины просить разрешение у О-Сэнсэя: не только потому, что додзё в Ивама был построен О-Сэнсэем, но и потому, что О-Сэнсэй был основателем Айкидо. Поэтому, если О-Сэнсэй был на месте, то ты не мог просто провести занятие, не спросив сначала у него. Если он хотел преподавать, то это было его занятие. Томита спросил у О-Сэнсэя, не хотел бы тот провести утреннее занятие гассюку. И хотя О-Сэнсэй не проводил это занятие, ученики потренировались пару часов, позавтракали и прибрали в додзё. Когда подошло время послеполуденного занятия, О-Сэнсэй дремал. Томита решил не беспокоить О-Сэнсэя, и не стал будить его и спрашивать разрешения провести занятие. К тому же, это было занятие для небольшой группы школьников, а О-Сэнсэй был в Ивама не для того, чтобы учить школьников. Так что, бедный Томита подумал и решил начать занятие самостоятельно. Уже после нескольких первых бросков О-Сэнсэй проснулся и стремительно вошел в додзё. Глаза его пылали огнем. Я находился между О-Сэнсэем и Томитой; энергия была настолько интенсивной, что я в буквальном смысле хотел спрятаться под татами. Это было все равно, что стоять на пути тайфуна. О-Сэнсэй был рассержен, а я находился на его пути к Томите. О-Сэнсэй все говорил и говорил о важности рэйги (этикета), о вежливости, о правилах приличия и о том, что поступок Томиты – это пример невежливости и дурного поведения. О-Сэнсэй зашел настолько далеко, что сказал, что мальчик умер на татами потому, что у кого-то было неправильное отношение к Айкидо. Вероятно, это правда, что основной причиной того, что какой-то ученик во время занятия Айкидо приземлился на шею, было то, что инструктор преподавал не истинное Айкидо, а нечто более похожее на боевое искусство. О-Сэнсэй повернулся ко мне и попросил меня быть его укэ. Я был напуган, как никогда в жизни. Это напомнило мне один случай, когда я оказался на арене для боя быков, и туда выпустили быка. Если О-Сэнсэй хотел выразить качества гнева и силы, то я был все равно, что покойник. Однако он бросал меня мягче, чем обычно. Его броски были намного мягче, чем когда-либо раньше, и при этом он даже, казалось, ласково мне улыбался; это выглядело так, как будто он говорил: «Я владею Айкидо, а это означает, что я владею собой». Роберт Фрэгер

Когда я был ути дэси О-Сэнсэя, то на тренировку всем положено было надевать хакама, начиная с самого первого момента, как они ступали на татами. Тогда не существовало ограничений относительно типов хакама, так что додзё представлял собой довольно живописное место. Здесь можно было увидеть хакама любого покроя, любого цвета и любого качества, начиная от хакама для Кэндо и полосатых хакама, использующихся в японских танцах, до дорогих шелковых хакама сэндай хира. Представляю себе, как какого-нибудь начинающего ученика черт дергает позаимствовать дорогие хакама своего дедушки, которые положено надевать только для торжественных случаев и церемоний, и он протирает их на коленях, практикуя суваривадза. Я очень живо помню день, когда я забыл свои хакама. Я уже готовился выйти на татами в одном только доги (кэйкоги, тренировочная одежда), когда О-Сэнсэй остановил меня. Где твои хакама? – спросил он сурово. «Почему ты думаешь, что можешь получать наставления своего учителя, будучи только в нательном белье? У тебя что, нет чувства приличия? Очевидно, что у тебя нет понимания этикета, необходимого человеку, занимающемуся будо. Иди, сядь в стороне и наблюдай за занятием!» Это был один из первых нагоняев, которые мне предстояло получить от О-Сэнсэя. Однако мое невежество в этом вопросе побудило О-Сэнсэя после занятия прочесть своим ути дэси лекцию о значении хакама. Он сказал нам, что хакама были частью традиционного одеяния занимающихся кобудо (традиционные или древние будо) и спросил, знает ли кто-нибудь из нас значение семи складок хакама. «Они символизируют семь добродетелей будо, – сказал О-Сэнсэй. – Эти добродетели: дзин (доброжелательность), ги (честь), рэй (учтивость), ти (мудрость), син (искренность), тю (верность) и ко (почтительность к родителям). Мы обнаруживаем эти качества у выдающихся самураев прошлого. Хакама побуждают нас размышлять о природе истинного Бусидо. Ношение хакама символизирует традиции, которые передавались из поколения в поколения. Айкидо родилось из духа японского Бусидо, и в нашей практике мы должны стремиться шлифовать эти семь традиционных добродетелей». Мицуги Саотомэ

Однажды пара человек зашла посмотреть занятие по Айкидо. Это не было чем-то необычным, но именно эти люди наблюдали за всем происходящим в высокомерных позах и с презрительными ухмылками на лицах. Такое непочтительное отношение разозлило О-Сэнсэя, и он немедленно вышвырнул их вон из додзё. Он не терпел подобного рода неуважения. Роберт Фрэгер

Когда О-Сэнсэй говорил, все ученики почтительно сидели в сэйдза, подобно вассалам феодального лорда, и слушали то, что он рассказывал. Он никогда не говорил о технике. И никто не мог понять, о чем собственно он говорил. Иногда О-Сэнсэй оставался ночью один, и ему не с кем было поговорить. В такие моменты О-Сэнсэй звал меня, но я убегал. Юуити Накагути

Когда я был в Японии, то тренировался в Хомбу Додзё. О-Сэнсэй относился ко мне очень хорошо. Каждое утро он искал меня; если я не тренировался, то О-Сэнсэй справлялся обо мне. Однажды утром я не был на занятии, потому что накануне вечером выпил слишком много и лежал больной в постели. О-Сэнсэй, не найдя меня на занятии, спросил обо мне и узнал, что я болен и лежу в постели. Догадываясь о природе моей болезни, О-Сэнсэй спустился в мою комнату. Когда О-Сэнсэй вошел, я был в постели. И мне стало так стыдно оттого, что основатель стоит в моей комнате, что я спрятался под одеяло. О-Сэнсэй посмотрел на меня и сказал: «Ты зачем приехал в Японию? Ты приехал сюда пить? Отныне не пей так много». Синъити Судзуки

О-Сэнсэй на занятии не исправлял позиции рук и ног учеников. Люди либо могли уловить, то чему он учил, либо не могли. Это не было похоже на детское занятие, на котором преподаватель берет руки детей и подробно показывает, как двигаться. Юуити Накагути

О-Сэнсэй не был учителем техники. Ты учился на другом уровне. Ты должен был довести себя до такого состояния, когда ты мог оценить то, чему он старался научить, и то, как он являл себя в том, о чем говорил. Вирджиния Мэйхью

Однажды старший инструктор пожаловался на новенького ученика, говоря, что тот понимает движение рук, но не понимает движение ног. Старший инструктор сделал вывод, что если этот ученик не может понять и того и другого, то он не сможет понять движение вообще. В ответ на это О-Сэнсэй сказал: «Ну, тогда делай только движения рук». Юуити Накагути

Однажды в беседе с О-Сэнсэем я спросил, могу ли я на собственном опыте испытать его Айкидо. Ответом мне была мертвая тишина. Шесть месяцев спустя, после того как я получил свой сёдан и надел свои хакама, О-Сэнсэй начал использовать меня на занятиях в качестве укэ. Когда бы я ни присутствовал на утренних занятиях, О-Сэнсэй выходил на татами. Он всегда использовал меня на этих занятиях как укэ для демонстрации техник. Так что это и был ответ, который заключался в том, что если ты белый пояс, то не знаешь, куда двигаются твои руки и ноги, и тебе нельзя доверить делать укэми. Роберт Фрэгер

 Когда мне было тринадцать лет, я жил в сельской местности, и О-Сэнсэй пригласил меня изучать Айкидо. Он бросал одновременно нескольких молодых людей и говорил: «Видишь? Это дыхание». Это заявление приводило меня в полное замешательство, потому что никакого дыхания я не видел. Только недавно я понял, что О-Сэнсэй собирал энергию всех – как позитивную, так и негативную – объединял ее чрезвычайно интенсивным образом и лишь слегка смещался, чтобы бросать людей, значительно превосходящих его размерами. О-Сэнсэй назвал искусство, которое он создал, «Айкидо» или «Путь-объединенного-дыхания». Кадзуаки Танахаси

На татами О-Сэнсэй был абсолютно счастливым человеком; он был очень расслабленным и чутким. У него была удивительная способность общаться с людьми; он обладал особой харизмой. Когда О-Сэнсэй входил в додзё, то вся атмосфера в додзё менялась; он был похож на очень мощное силовое поле. Иногда О-Сэнсэй входил и был очень серьезен. И тогда все замечали, что он здесь, выпрямлялись и сидели молча и неподвижно; его присутствие обладало такой силой. Я думаю, это была духовная связь. Конечно, высоко почитаемый человек или человек преклонного возраста вызывает у людей чувство глубокого уважения. К такому человеку невозможно относиться небрежно. Присутствие О-Сэнсэя оказывало такое влияние на всех присутствующих, от него исходила особая энергия. Мицуги Саотомэ

Присутствие О-Сэнсэя было очень мощным. Входя в додзё, я мог точно сказать, был ли О-Сэнсэй в отъезде или нет. Ощущение было такое, как будто кто-то затемнял свет в Хомбу Додзё. В нем становилось тусклее и темнее. А затем, неожиданно, я входил, и все вокруг сверкало! Это происходило не один раз; я спрашивал: «Что О-Сэнсэй вернулся?» и кто-нибудь неизменно отвечал: «Да, он вернулся вчера вечером». Это происходило снова и снова – это происходило дюжину раз. Каким-то образом я понимал, что он был Айкидо. Был один мастер Айкидо и мы, все остальные, пытавшиеся выяснить, чему же он хочет нас научить. Роберт Фрэгер

О-Сэнсэй всегда осознавал свое положение в пространстве. Он был так близок; он всегда подходил настолько близко, что казалось еще чуть-чуть, и он получит удар боккэном или дзё; его тайминг был совершенным. Кадзуаки Танахаси

 Я помню, как О-Сэнсэй стоял перед своим лучшим учеником, вооруженным боккэном, и говорил: «Быстрее, быстрее; вкладывай больше силы; бей жестче». Никто не был достаточно быстрым или достаточно сильным для него. Как бы быстро его ни атаковали, О-Сэнсэй никогда не говорил: «Погоди минуту, это уже слишком». Юуити Накагути

Силу О-Сэнсэя можно было почувствовать даже, когда он не выполнял техники Айкидо. С точки зрения О-Сэнсэя, атака двух или трех человек даже не приравнивалась к атаке, ему нужно было, как минимум, пять или шесть человек, и только тогда он считал это чем-то достойным своего внимания. Гудзи Мунэтака Куки

О-Сэнсэй посещал Кумано Хонго Тайся, ходил в Нати, а после читал книгу. Иногда он вставал часа в два ночи и говорил: «Я собираюсь устроить кэйко». Однажды, когда он тренировался со мной, у его меча отломился кончик. «Достаточно», – сказал он. Я начал искать кончик меча О-Сэнсэя. «Что ты ищешь?» – спросил О-Сэнсэй и вытащил кончик меча из верхней части своего кэйкоги. Это было непостижимо. Я не мог понять, как кончик меча попал в кэйкоги О-Сэнсэя. Митио Хикицути

Все, чему учил О-Сэнсэй, было важно. Но он не только говорил. Он объяснял свои уроки посредством движения. Например, он демонстрировал, как вести человека в ириминагэ. Он говорил, что, для того чтобы вести человека, нужно идти первым. В ириминагэ ты не тянешь человека к себе, а сам заходишь за него. Чтобы быть ведущим, на самом деле нужно быть готовым идти первым. Морихиро Сайто

В течение одного часа О-Сэнсэй демонстрировал примерно тридцать техник. Это было так быстро. Один ученик признался, что они не могли запомнить такое большое количество техник. О-Сэнсэй говорил: «Забудьте о техниках. Вам не нужно их запоминать». Сингэнобу Окумура

На тренировках О-Сэнсэй учил нас видеть ки своего партнера. Видеть ки партнера означает видеть всего своего партнера. Такое видение дает возможность поглощать сознание своего партнера, и даже весь его облик от головы до пальцев ног. Это сложно. Нельзя ждать, пока партнер будет атаковать. Необходимо обладать способностью быстро распознавать суки (открытое место) своего партнера, его намерение атаковать. Митио Хикицути

Когда О-Сэнсэй вел занятие, то не учил чему-то заранее запланированному, он преподавал спонтанно. В додзё было заведено так, что сначала старший ученик бросал младшего направо и налево, а затем младший ученик бросал старшего. Однако О-Сэнсэй менял техники настолько часто, что когда наступала моя очередь бросать, нужно было переходить к новой технике, и меня бросали опять. И так происходило снова и снова. Морихиро Сайто

Однажды О-Сэнсэй очень серьезно рассердился на меня. Мы вдвоем с еще одним японским парнем тренировались после утреннего занятия О-Сэнсэя. Нам понравилось тренироваться друг с другом, и мы решили взять боккэны и продолжить тренировку. Он взял боккэн, и я взял боккэн. И мы начали валять дурака каждый сам по себе. А затем, постепенно, начали валять дурака друг с другом. Очень скоро мы уже вовсю грохотали боккэнами. И тут вошел О-Сэнсэй – после тренировки он вышел к себе, а затем вернулся в додзё. Когда он увидел, чем мы занимались, то посадил нас и сказал: «Послушайте, я бы хотел, чтобы вы этого не делали. Когда двое неопытных людей начинают бить друг друга боккэнами, то закончиться все это может только тем, что кто-то обязательно пострадает. И не потому, что кто-то хочет намеренно причинить вред другому. Просто все начинает происходить очень быстро, страсти накаляются и очень скоро у кого-то оказывается сломанным палец, нос или что-нибудь похуже. Поэтому, пожалуйста, не делайте этого!» И мы согласились больше так не делать. На следующее утро он нашел нас за тем же самым занятием. О-Сэнсэй подошел к нам и сказал: «Я не знаю, помните ли вы, что я говорил вам вчера или нет, но…»,и он повторил нам все то, что говорил в предыдущий день. И снова мы искренне согласились этого не делать. Но на следующее утро мы взялись за старое. Тот парен был таким же глупым, как и я. Мы договорились, что будем всего лишь медленно двигаться вперед и назад, так чтобы не было никаких звуков. Но мы опять увлеклись, и стали двигаться все быстрее и быстрее, и, в конце концов, снова начали громко стучать боккэнами. О-Сэнсэй нас услышал. А затем мы услышали, как он кричит прямо из своей комнаты: «Й-э-э-э-э-э». Это было страшно. Он вбежал в додзё. К тому времени, когда он добрался до додзё, мы оба уже смирно сидели на татами, опустив головы. Он сказал, что хоть и понимает, что у него на руках оказались два настоящих идиота, но он все равно хочет добиться своего. И он принялся на нас кричать. Мы оба чувствовали себя ниже низкого, глупее глупого. Я знал, что он никогда не причинит мне вреда. Но от этого было еще ужаснее, чем если бы он это сделал. Как можно описать кого-то, кто обладает таким огромным диапазоном. В этом процессе он мог достичь любой из стадий. На следующее утро, после утреннего занятия я пошел в одну сторону, а тот парень пошел в другую. И можете быть уверены, мы больше никогда не размахивали друг с другом боккэнами. Терри Добсон

В Айкикай Хомбу Додзё не было никаких тренировок с оружием. Однажды, когда я только стал сёданом, я был в зале и взял в руки боккэн. И как раз в этот момент вошел О-Сэнсэй. О-Сэнсэй обычно наблюдал за тем, что происходит, сзади, так что ученики никогда не знал, смотрят на них или нет. Он посмотрел на меня и сказал: «Не бери это в руки, если не знаешь как этим пользоваться». О-Сэнсэй преподавал работу с оружием своим ути дэси, но он не жаловал тех, кто тренировался с оружием публично или на открытых занятиях. Но О-Сэнсэй никогда не объяснял, почему. Я думаю, что причину этого может проиллюстрировать один случай. Однажды он научил меня немного котодама (духовной практике, использующей слова или звуки). Он научил меня тому, как использовать звук су и некоторые другие слоги. О-Сэнсэй повернулся ко мне и сказал: «Не учи этому всех. Это может сделать людей действительно сильными, ты можешь создать силу…», и он также сказал, что не все должны обладать ей. Роджер Фрэгер

Один случай выделяется среди моих воспоминаний о том времени. Это произошло незадолго до того, как О-Сэнсэй попал в больницу. Я по-прежнему вижу Основателя, стоящего передо мной. Как только я стал перед ним с боккэном в руках, готовый к атаке, слабый и хрупкий старик вдруг исчез. На его месте я увидел огромную гору. Его присутствие внушало благоговейный страх, а его вибрации наполняли весь додзё. Я посмотрел ему в глаза, и меня сковала мощная сила притяжения его духа. Свет, сверкавший в его глазах, содержал мудрость и силу веков. Мое тело просто не двигалось. Мои руки судорожно сжимали деревянный тренировочный меч, на лице выступил пот. Мое сердце бешено колотилось, и я чувствовал его ритм, пульсирующий в венах моих рук и ног. О-Сэнсэй скомандовал: «Атакуй!» Я собрал всю свою волю в один киай, один крик величайшего усилия, и бросился в атаку со всей скоростью и силой, на которые только был способен. Я увидел перед собой вспышку движения, и О-Сэнсэй исчез. Я успел сделать один решительный удар. И точно в это же время, О-Сэнсэй уклонился от моего удара, и я услышал свист его боккэна, три раза рассекшего воздух рядом со мной. Он стоял у меня за спиной. «Саотомэ, ты атакуешь так медленно». Всего лишь десять минут тому назад я поддерживал слабого старика, с трудом поднимающегося по лестнице, ведущей в додзё. Мицуги Саотомэ

Однажды О-Сэнсэй раз двадцать сделал одну и ту же технику, а мы в это время просто сидели и смотрели. Затем он сказал: «Я думаю, мне лучше остановиться, потому что, если я сделаю еще раз, то вы сможете понять, что я делаю». Он сделал еще раз, и затем остановился. Но добавил: «Впрочем беспокоиться нечего, мне еще осталось 9 985». И это затмило все. Все, что он говорил до этого, стерлось из памяти. Генри Коно

Однажды, практикуя с О-Сэнсэем техники дзё, я подумал: «А что произойдет, если я прямо сейчас ударю его по голове дзё?» И именно в этот момент, О-Сэнсэй посмотрел на меня очень суровым взглядом. В другой раз, когда О-Сэнсэй был очень болен, и ути дэси помогали ему снимать хакама, я стоял у О-Сэнсэя за спиной, и мне в голову пришла мысль: «А что будет, если я ударю его прямо сейчас?» О-Сэнсэй немедленно повернулся ко мне и посмотрел на меня тем же самым очень суровым взглядом. Другой ути дэси попытался устроить на О-Сэнсэя засаду в аллее, по которой тот проходил каждый день в определенное время. Вооружившись дзё, ученик спрятался за стеной. В обычное время он услышал шаги О-Сэнсэя, но затем О-Сэнсэй неожиданно остановился и повернул назад. Ученик отказался от своих планов. Никто не помнил, чтобы О-Сэнсэй когда-либо изменял заведенный им же самим порядок. Нобуёси Тамура

Однажды ранней весной я вела урок английского языка в Лютеранской Миссионерской Школе. Я находилась примерно в часе езды на поезде от Токио. День начинался как обычный весенний день. Однако вскоре похолодало, набежали тучи, и начался снегопад. Очень скоро снегопад усилился – усилился настолько, что занятие отменили и около полудня всех учеников распустили по домам. Я села на поезд, чтобы ехать в Хомбу Додзё. Проехав часть пути, я вышла, чтобы пересесть на метро. Но вдруг и поезд, и метро остановились. Ничто не двигалось. Так что я отправилась в Хомбу Додзё пешком. Из-за сильного снегопада на дорогу у меня должно было уйти часа полтора. Но я была полна решимости. Была среда и в три часа должна была начаться тренировка Арикавы Сэнсэя. Мне очень нравился Арикава Сэнсэй, так что у меня был стимул добраться до Хомбу Додзё. Я не хотела пропустить эту тренировку. В конечном счете, я пришла в Хомбу Додзё как раз вовремя. Но Арикава Сэнсэй не смог прийти из-за снегопада. Поэтому Фудзита Сэнсэй оставил свой пост в офисе, чтобы провести занятие. На занятии присутствовала только группа девушек, членов Школьного Клуба Айкидо из Киото. Здесь они были ради гассюку, и поэтому остановились в додзё. Еще одним учеником, который смог добраться, несмотря на снегопад, был один японский парень. Фудзита Сэнсэй открыл занятие, и мы начали тренироваться. Затем неожиданно появился О-Сэнсэй. У него с собой был свиток. Он немного побросал Фудзиту, а затем сел, развернул свиток и начал читать. Это была история из Кодзики об Идзанами и Идзанаги (история о том, как благодаря созидательным силам сестры и брата, женщины и мужчины, возник мир). После этого О-Сэнсэй поблагодарил (очень искренне и тепло) девушек за то, что они приехали издалека, чтобы учиться Айкидо. Он сказал, что надеется, что они всегда будут продолжать изучать Айкидо, даже после того, как выйдут замуж. И что он также надеется, что они будут практиковать Айкидо в своем браке. Для меня это явилось своего рода подпиткой, нектаром, который помог мне двигаться дальше в моих тренировках; я часто чувствовала, что моя тренировка в Айкидо недостаточно оправдана и ей не хватает понимания. Это плюс другие вещи, которые говорил О-Сэнсэй, заставили меня поверить в то, что он ценил участие женщин в Айкидо, и в то, что женщины могут заниматься Айкидо. Мэри Хэйни

Я никогда не видела разницы между тем, как О-Сэнсэй относился к женщинам, и тем, как он относился к мужчинам. Вирджиния Мэйхью

Руки О-Сэнсэя были огромными – громадные руки, которые вполне могли принадлежать человеку вдвое большего размера. У него были длинные красивые пальцы. И он мог причинять своими руками боль. Я был большим морским пехотинцем, и причинить мне боль было довольно сложно. К тому же в силу своей натуры я занимался различными жесткими вещами. Боль не была для меня проблемой. Однажды О-Сэнсэй выполнил на мне ёнкё. Это абсолютно отличалось от всего, что я когда-либо чувствовал. Ощущение было такое, как будто мою руку обвила раскаленная докрасна проволока. Я думаю, он понял мою натуру и решил, что я смогу по достоинству оценить силу Айкидо. Терри Добсон

Как-то после утреннего занятия в Хомбу Додзё, когда все ушли, я решил в качестве практики мисоги принять очень холодный душ. Когда О-Сэнсэй услышал звук текущей воды, он вошел в душевую и спросил: «Кто здесь?» Затем он увидел меня. «Что ты делаешь, Саотомэ?» «Мисоги! Я тренируюсь!» – ответил я. Душ выглядел как водопад. Однако О-Сэнсэй сказал: «Но снаружи холодно, тебе нужно сохранять тепло!» О-Сэнсэй очень много практиковал жесткое мисоги, но в этот период своей жизни он говорил, что практиковать мисоги в холодной воде незачем. Он полагал, что нет никакой необходимости проделывать это со своим телом, потому что это может повредить ему. Особенно в холодное время нужно следить за тем, чтобы не мерзнуть. В течение жизни О-Сэнсэй практиковал многие фомы мисоги. Однако на склоне лет, когда я был его учеником, он уже не считал эти практики необходимыми или полезными. Он считал, что это функция кэйко – обеспечивать занимающимся Айкидо необходимое мисоги. Многие ученики ездили в другие места, чтобы практиковать Дзэн или учиться каким-нибудь другим кэйко. О-Сэнсэю это не нравилось. Но он никогда ничего не говорил об этом открыто. Он говорил, что Айкидо — это мисоги, и что если ученик хочет упорно тренироваться, то ему незачем бегать повсюду, изучая множество различных вещей. Это означало бы непонимание сути Айкидо. «Это сюгё (суровая тренировка)». О-Сэнсэй всегда говорил: «Я даю вам все. Почему люди всегда ищут что-нибудь еще?» Мицуги Саотомэ

О-Сэнсэй всегда держал в руке меч. Первый раз, когда я увидел О-Сэнсэя, то подумал, что он стар. Но когда я попытался схватить его за запястье, то у меня было ощущение, что я схватил ствол сосны. Однако его окружала невероятная аура доброты. Он был не из тех, кто причиняет ученикам вред. Вокруг него царила атмосфера любви. Это можно было почувствовать, находясь рядом с О-Сэнсэем. Людей притягивали не столько техники или сила, сколько сам характер О-Сэнсэя. Юуити Накагути

Я уже какое-то время жил и тренировался в Японии. И однажды я сказал себе: «Я пойду в Хомбу и получу нидан (второй уровень черного пояса) или сандан (третий уровень черного пояса), чтобы можно было тренироваться по-настоящему упорно и двигаться дальше». В то время у меня был сёдан. В Хомбу Додзё ты все занятие тренируешься в паре с одним и тем же человеком; там не происходит смены партнеров. Так что, тот, рядом с кем ты сядешь в ряду, и будет твоим партнером на всю тренировку. И я начал выискивать место, где бы мне сесть; я действительно хотел устроить себе настоящий прорыв. И тут подошла Вирджиния Мэйхью, еще одна американка, жившая и тренировавшаяся в Японии. Вирджиния была королевой иностранцев. Она была очень милой леди, одной из тех трех людей, которые основали Нью-Йоркский Айкикай. Они вызвала из Японии Ямаду Сэнсэя, чтобы тот преподавал в Нью-Йорке. И освободившись от преподавания, она отправилась в Японию совершенствовать свое Айкидо. Вирджиния была очень преданной и очень искренней ученицей. И вот она подошла ко мне с каким-то иностранцем, белым поясом, который только что приехал в город. Он был одет в новый кэйкоги, и она мне сказала: «Боб, это Барт. Барт начал заниматься Айкидо в Австралии всего несколько месяцев назад. Он приехал сегодня в четыре часа утра». Барт тренировался пару раз в неделю в течение нескольких месяцев. Он не знал японского языка и не имел ни малейшего представления о том, на что похожи тренировки в Хомбу Додзё. Кроме этого он еще и страдал от расстройства биоритмов, связанного с перелетом через несколько часовых поясов. Мэйхью оставила его на меня и пошла тренироваться с каким-нибудь ниданом или санданом. Я с сожалением посмотрел на этого Барта. Это был день, когда я должен был дать себе толчок, день, когда я собирался найти партнера, который бы дал мне толчок, день, когда должен был произойти мой прорыв на более высокий уровень тренировки. Это был настоящий момент истины для меня, и в моем сознании пронеслось несколько мыслей. Я могу либо проигнорировать Барта и предоставить японцам тренироваться с ним, надеясь, что его не убьют до того, как он поймет, что не готов тренироваться здесь, либо потренироваться с ним минут пять-десять, окончательно измотать его, а затем продолжить тренировку с кем-нибудь другим. Я полагал, что смогу вымотать его, не причинив ему вреда, а затем пойти тренироваться с каким-нибудь ниданом или санданом. Но я решил поработать с ним; в конце концов, он приехал аж из самой Австралии, чтобы тренироваться. И вот мы вдвоем с Бартом медленно разбираем формы, а рядом с нами все эти эффектные ниданы и санданы, двигающиеся как невероятные фейерверки и летающие повсюду в красивых укэми. Я намеренно старался хорошенько погонять Барта, заставляя его работать на уровне, более высоком чем тот, на котором ему было бы комфортно, но при этом не травмируя его. В этот момент в додзё вошел О-Сэнсэй, и все прекратили тренироваться и сели в сэйдза. Все прекратилось. О-Сэнсэй произнес свою обычную речь о том, что никто из нас не занимается Айкидо правильно, что все упускают самое главное и не понимают сути Айкидо. После этого О-Сэнсэй добавил: «Никто здесь не старается работать вместе! Никто здесь не занимается Айкидо правильно, кроме Боба», – и он указал на меня. Я был ошеломлен. Это было одним из величайших подарков, которые он когда-либо мне делал: он сказал мне, что суть Айкидо не в эффектных показных техниках. Все то, чем я хотел заняться в этот день, было тем, что вызывало у него неодобрение. Я думаю О-Сэнсэй все видел: что я хотел поработать с ниданом; что на самом деле я хотел делать эти стремительные, эффектные техники; что я мог причинить Барту вред, но решил этого не делать; и что я решил полностью сконцентрироваться на Барте, работая с ним как можно лучше и уделяя ему как можно больше внимания. Я убежден в том, что он все это видел. Роберт Фрэгер

3. ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ

Айкидо настолько обширно, что на его изучение можно потратить всю жизнь, но так и не увидеть конца. О-Сэнсэй был совершенно экстраординарным, он был Айкидо, и дело было не только в его вадза, он сам был Айкидо. В традиции хасидов есть знаменитое выражение. Когда одного молодого хасида спросили: «Зачем ты ходишь каждую неделю? Каждую пятницу ты уходишь с работы и пять часов идешь в соседнюю деревню повидать учителя, а затем каждое воскресенье ты возвращаешься назад. Ты ходишь, потому что он такой невероятный знаток священного писания?» «Нет». «Потому что он обладает великой целительной силой?» «Нет». »Ну тогда зачем ты ходишь?» «Я хожу смотреть, как он завязывает шнурки на своих туфлях». То же самое было и с О-Сэнсэем. Можно было прийти только затем, чтобы посмотреть, как он надевает свои хакама. В своей повседневной жизни он был Айкидо. Роберт Фрэгер

 О-Сэнсэя интересовал статус человеческой жизни в мире, и он беседовал главным образом на эту тему. Но он имел очень открытый характер, и очень легко разговаривал со всеми, к тому же он не был склонен судить других. Так что с ним было очень легко разговаривать. Но он никогда не говорил о политике; его действительно это не интересовало. Гудзи Мунэтака Куки

Что я находил удивительным, так это простоту жизни О-Сэнсэя. Он тренировался утром, шел домой, преподавал ученикам после полудня, тренировался вечером, принимал ванну и ложился спать. Дважды в месяц он устраивал специальные церемонии, в которых участвовали и ученики, но О-Сэнсэй обычно оставался после церемоний и в уединении читал молитвы в храме или в додзё, так как в додзё тоже был алтарь. Кроме этого были еще небольшие поездки и занятия сельским хозяйством. Его жизнь была очень сфокусированной; он не отвлекался на рыбную ловлю, слушание музыки или радио или чтение. Его сфокусированность в своем искусстве была результатом общей сфокусированности его жизни.Кадзуаки Танахаси

В старости О-Сэнсэй просыпался очень рано утром. Сначала он умывался, а затем молился перед камидана (домашний алтарь). Он часто выходил на крышу, чтобы помолиться восходящему солнцу. После этого он заходил в додзё, посмотреть, не появился ли уже кто. Ему не нужно было все время присутствовать на занятии. В зависимости от того, кто был в додзё, он мог остаться на час или только на тридцать минут. После занятия он обычно завтракал — его пища была очень простой. Затем он занимался уборкой и после полудня заглядывал в додзё, и если там кто-нибудь был, то он мог начать тренировку, а мог просто начать говорить о чем-нибудь. Он также читал книги. Садатэру Арикава Однажды я сказал О-Сэнсэю, что иностранные ученики хотели бы собраться вместе, чтобы поздравить его с днем рождения. Идея устроить вечеринку О-Сэнсэю понравилась, и он сказал: «Собирайтесь на заднем дворе часа в три». Подружка одного из иностранных учеников испекла пирог. У нас получился очень приятный разговор с О-Сэнсэем. Мы просто сидели, задавали ему вопросы и разговаривали с ним. Генри Коно О-Сэнсэй был очень добрым дедушкой, который занимался со мной сумо и смотрел телевизор. Мы также ходили с ним в кино. Больше всего О-Сэнсэй любил исторические фильмы. Моритэру Уэсиба Досю Основным интересом О-Сэнсэя была религия. Он всегда удалялся куда-нибудь помолиться. Сингэнобу Окумура Однажды в Ивама мы с О-Сэнсэем смотрели еженедельную самурайскую телепрограмму. О-Сэнсэй не очень много говорил о технике. Это была типичная самурайская драма, в которой кучу плохих парней порубили в капусту. После этого мы посмотрели вестерн, дублированный на японский язык. Там были герой, злодей и убийца, нанятый злодеем. В самом конце фильма наемный убийца выходит один на один с героем, получает пулю и умирает. О-Сэнсэй был так расстроен. Он сказал: «Вот видишь, в чем проблема с Западом – насилие!» Удивленный тем, что О-Сэнсэя расстроила эта единственная смерть, в то время как в самурайском фильме было убито вдвое больше людей, я спросил: « О-Сэнсэй, вы знаете, сколько людей погибло в получасовом самурайском фильме? Вдвое больше». Но они не считались. В самурайском фильме смерть была безликой; это были персонажи, которых ты не знаешь; они здесь для того, чтобы показать стиль фехтования героя. А в вестерне были выведены персонажи, к которым ты привязывался до того, как их убивали у тебя на глазах. О-Сэнсэй считал это гораздо большим насилием. Роберт Фрэгер

 У О-Сэнсэя был очень легкий, веселый характер. Гудзи Мунэтака Куки После Второй Мировой Войны, когда О-Сэнсэй ездил куда-нибудь преподавать, его всегда сопровождал ученик. В обязанности этого ученика входило помогать О-Сэнсэю – например, складывать его хакама. Когда я путешествовал с О-Сэнсэем после войны, достать мясо в Японии было очень сложно. Но в академии военной полиции еда состояла почти исключительно из мяса. О-Сэнсэй был вегетарианцем, поэтому, когда мы обедали в академии военной полиции, он предлагал мне свою порцию мяса, и мне доставалось две порции мяса. Сингэнобу Окумура

У О-Сэнсэя был очень простой подход. Он ел все что угодно и получал удовольствие от того, что он ел. Ему нравились удон (лапша) и мандзю (японские сладости). Он никогда не носил украшений. И никогда не носил модной одежды или чего-нибудь в этом роде. Гудзи Мунэтака Куки О-Сэнсэй никогда не торопился. Он двигался в соответствии с тем, какое у него было настроение. Он ел, конечно, рис и обычно какое-нибудь простое блюдо, рыбу или что-нибудь с маринованными овощами. Когда О-Сэнсэя приглашали на банкет, то он практически ничего не ел; слишком мало что подходило ему. Семья Уэсиба вела простую жизнь и ела простую пищу. Садатэру Арикава

 О-Сэнсэй ел курятину и яйца (яйца после Второй Мировой Войны были настоящим деликатесом!), но он никогда не ел мясо четвероногих животных. Люди в основном ели сладкий картофель. После того как О-Сэнсэй съедал свою первую маленькую чашку риса, его жена говорила: «Не хотите ли еще немного? « А он отвечал: «Да, дай мне еще три зернышка» и это означало, что он не прочь съесть еще немного. Кадзуаки Танахаси

О-Сэнсэй был уже стар, когда я стал его учеником. Глядя на него, этого нельзя было подумать, но он был очень сильным. Еще одной вещью, которая меня в нем поражала, была его щедрость. Когда мы пили чай вместе, он всегда предлагал мне половину своих окаси (японские сладости), говоря «Ешь!» Мамору Суганума

О-Сэнсэй никогда не говорил «Нет». Он всегда говорил «Да». Он был очень сговорчивым с людьми…весь день. Он действительно мог приспособиться к любым обстоятельствам и комфортно себя в них чувствовал. Гудзи Мунэтака Куки

О-Сэнсэй обладал исключительно щедрым духом, он всегда хотел все отдать людям. Когда мне было лет двенадцать-тринадцать, О-Сэнсэй приезжал в дом моего отца в Токио. Я ходил в додзё в Токио и в Ивама, но никогда не тренировался. Я считал его просто замечательной личностью. Гудзи Мунэтака Куки

 О-Сэнсэй всегда называл себя дзи, старик. «Что касается этого старика» – обычно говорил он. В формальных ситуациях О-Сэнсэй изменял голос и стиль языка. Это было типично для людей, родившихся до войны. Садатэру Арикава

О-Сэнсэй вел вечерние занятия, и для большинства людей общение с ним этим и исчерпывалось. Однако время от времени он преподавал в течение дня, а затем садился пить чай. У живших при нем учеников была счастливая возможность послушать его. Он рассказывал нам о многих удивительных вещах. Морихиро Сайто

 О-Сэнсэй любил бывать в додзё и разговаривать с людьми. Очень многие приходили поговорить с ним. Казалось, к нему всегда приходило множество женщин старшего возраста. Эти женщины не занимались Айкидо, они приходили просто поговорить с ним; некоторые из них жили по соседству. Люди, любившие поговорить о духовных вещах, также заходили пообщаться с ним. Садатэру Арикава

Однажды какой-то человек, который был курильщиком, предложил О-Сэнсэю сигарету. О-Сэнсэй выбросил ее. После этого человек сложил руки вместе и принес О-Сэнсэю свои извинения. Юуити Накагути

О-Сэнсэй был расслабленным, но никогда не сидел со скрещенными ногами; он всегда сидел в сэйдза. Он читал книги и разговаривал; он всегда говорил о духовных вещах. После того, как ему исполнилось семьдесят лет, он редко пил; в особых случаях он выпаивал немного сакэ. Митио Хикицути

После вечернего занятия О-Сэнсэй уходил домой и кто-нибудь из учеников делал ему сиацу (точечный массаж). Иногда массаж делали сразу трое. Он укреплял мышцы, напрягая их под руками трех бедных учеников, пытавшихся сделать ему сиацу. После таких сеансов руки и мышцы учеников ужасно уставали. Морихиро Сайто

 Во время своих поездок О-Сэнсэй всегда останавливался в Токио. Он выезжал из Ивама и ехал сначала в Токио, набирался там энергии, улаживал какие-нибудь свои дела, а затем ехал в Осаку или Вакаяма. И на обратном пути в Ивама он снова останавливался в Токио.Садатэру Арикава

Чтобы добраться из Токио до додзё О-Сэнсэя в Ивама, нужно было два часа ехать на поезде. Однажды я поехал с О-Сэнсэем на пару дней в Ивама. Добраться до Ивама не составляет никакой проблемы. Просто садишься в Токио на поезд, выходишь в Ивама и идешь пешком от станции до додзё. Но когда О-Сэнсэй ехал туда, кто-нибудь должен был его сопровождать. Так что на этот раз отправился я. Я был там с ним один. Я познакомился с его женой. Еще в доме была служанка из деревенских, которая работала на них. Позади додзё у них было нечто гораздо большее, чем просто сад, это было больше похоже на небольшую ферму. Там было довольно много растений. Это было удивительно. Стояло лето, и было очень жарко; действительно очень жарко. Жена О-Сэнсэя говорила: «Я, пожалуй, пойду на улицу, поговорю с растениями». Она выходила в самую жару, пропалывала и поливала. Ничего особенного для нее в этом не было, я же едва мог двигаться в такой жаре. Я был полностью изнурен жарой, и мне казалось просто удивительным, что она выходит в такую жару на улицу и пропалывает. Роберт Фрэгер

После войны еда была нормированной. Люди получали купоны, которые затем обменивали на еду. О-Сэнсэй говорил, что не собирается этого делать, а будет выращивать свою собственную еду. Здесь он мог выращивать лишь столько еды, сколько было необходимо для его семьи, поскольку утро он проводил в молитвах и тренировках. Так что для работы в поле оставалось не так уж много времени. Морихиро Сайто

После войны единственным строением, которое уцелело во всем районе (Синдзюку), был Айкикай Хомбу Додзё. Все остальное сгорело от зажигательных бомб. Сын О-Сэнсэя, Киссёмару, боролся, чтобы спасти дом. В то время в доме Уэсибы жило тринадцать семей. Когда я вернулся через три года после окончания войны, там по-прежнему жило три или четыре семьи. В то время занятий там не было. Ведь не было никакой еды. И ни у кого не было энергии. Люди пытались вырастить немного сладкого картофеля. Когда же мы тренировались, то тренировались на деревянном полу, потому что татами там не было. О-Сэнсэй выращивал в Ивама еду, которую часто привозил в Токио. Конечно, если я ездил в Ивама, то мог получить там немного картофеля или овощей. В Токио тогда еды не было. Сингэнобу Окумура

Основатель был выдающимся членом общины, он был также известен тем, что у него единственного в округе было электричество. Морихиро Сайто

Занятия сельским хозяйством были частью практики О-Сэнсэя. Гораздо раньше, когда О-Сэнсэй создал общину Сиратаки на Хоккайдо, он очень много занимался фермерством. После Второй Мировой Войны еды в городе было недостаточно, и О-Сэнсэй знал, что может накормить людей, если будет заниматься сельским хозяйством. Так что он увеличил поля в Ивама и очень много занимался фермерством. Сингэнобу Окумура

Через несколько лет после окончания войны жизнь постепенно начала приходить в норму. Страна по-прежнему находилась в переходном периоде, и многие люди были без работы. Многие вступили в додзё в Ивама, надеясь на новый шанс в жизни. И хотя в додзё у О-Сэнсэя был сад, вскоре там было уже больше ртов, чем он мог прокормить. О-Сэнсэй посылал новых ути дэси расчищать соседние поля, чтобы их можно было засевать. И хотя О-Сэнсэй заставлял своих учеников расчищать бамбуковые поля, чтобы увеличить площадь для выращивания овощей, такая практика не была типичной для других додзё. Морихиро Сайто

О-Сэнсэй был очень сильным. Когда он занимался сельским хозяйством, то являл собой просто поразительное зрелище. Каждый выдох он сопровождал звуком: «Ш, ш, ш». А работал он очень быстро и энергично. Он был очень умелым фермером. Кадзуаки Танахаси

У О-Сэнсэя была пара учеников, и одним из них был Ояма, борец и здоровяк. Во время уборки риса все ученики, включая и Оаяму, помогали собирать урожай. Убирая рис, нужно было спуститься на рисовое поле, срезать стебли, связать их в пучки и вынести с поля. Это была очень тяжелая работа – выносить с поля пропитанные водой стебли. Но никто, включая Оаяму, не мог сравниться с О-Сэнсэем, даже когда ему было шестьдесят три года. Морихиро Сайто

Для огня ути дэси всегда собирали только сухие ветки. О-Сэнсэй не любил рубить для огня живые ветки. Он использовал для огня сухие ветки, чтобы не было расточительства. О-Сэнсэй также сохранял золу, которую смешивал с отходами овощей и делал хороший компост. Он использовал его в своем саду. Мицуги Саотомэ

Ученики, жившие вместе с О-Сэнсэем в Ивама, работали на ферме, чтобы прокормиться. О-Сэнсэй был очень энергичным и пользовался более тяжелыми сельскохозяйственными инструментами, сделанными специально для него. Когда О-Сэнсэй нес что-нибудь, то использовал шест, вдвое тяжелее, чем те, что несли ученики. Морихиро Сайто

Однажды О-Сэнсэй сказал мне: «Саотомэ, нужно придвинуть каменную ступеньку немного ближе к дому, а то трудно заходить в дом». Глядя на цельный кусок мрамора шести футов длиной и объемом в один квадратный фут, на который указал мой учитель, я понимал, что он слишком тяжел даже для двух человек. Я сходил в сарай за инструментом и начал сооружать самодельный рычаг, как вдруг услышал сзади голос О-Сэнсэя: «Саотомэ, что ты делаешь?» Он нетерпеливо оттолкнул меня в сторону и схватил один край мраморной глыбы. Тихо крякнув, он приподнял его и передвинул на необходимые шесть дюймов. Затем он подошел к другому краю и, проделав ту же процедуру, завершил работу. Я стоял, уставившись на него с открытым ртом, а он пробормотал с отвращением: «Современные парни такие слабые!». Мне было чуть больше двадцати лет и мои мышцы были сильными и хорошо развитыми от ежедневных многочасовых тренировок Айкидо. Но я не мог сдвинуть с места мраморную ступеньку, которую семидесятивосьмилетний мастер Айкидо передвинул так легко. Мицуги Саотомэ

 О-Сэнсэй был невероятно сильным. Он делал так много потрясающих вещей. Его великая сила осталась у меня в памяти.Морихиро Сайто

У О-Сэнсэя было потрясающее тело. Когда ему было пятьдесят три года, он выглядел как ширма для перегораживания комнаты (квадратной формы). Он весил приблизительно 150 килограмм. Рост его был 150 сантиметров, но он был очень широк в плечах. Его тело обладало сильными суставами и костями. Конечно же, он носил усы. Он был крепкого сложения и полон энергии. Его взгляд был очень добрым, но в его глазах также пылал неистовый огонь, благодаря которому они как бы светились. Это было пугающе! Если он неожиданно смотрел на тебя, то ты буквально застывал и не мог двинуться с места.Митио Хикицути

Я помню, что глаза О-Сэнсэя блестели и сияли. Все вам скажут, что глаза О-Сэнсэя были особенными. Морихиро Сайто

 О-Сэнсэй был великим будока (последователем Будо), потрясающим будока. Мне было страшно находиться рядом с ним, хотя я и чувствовал, что у него великодушное и доброе сердце. Он внушал благоговейный страх, и, тем не менее, меня к нему тянуло. Я действительно ощущал его физическую силу. Один его взгляд заставлял меня чувствовать себя так, как будто меня пронзили стрелой. Его взгляд мог быть суровым, а в следующий момент мог стать мягким и добрым. У меня было чувство, что он мой родитель. Он выглядел таким суровым, а его тело было таким сильным, но я все равно чувствовал, что в нем заключена неподдельно добрая личность. Митио Хикицути

 Я оценивал, как подойти к О-Сэнсэю, по состоянию его глаз (взгляда). Я не мог смотреть О-Сэнсэю прямо в глаза, потому что смотреть кому-нибудь в глаза — это грубо и невежливо. Поэтому я смотрел в сторону О-Сэнсэя так, как будто я смотрю на огромную гору у него за спиной, и тогда я мог уловить, как выглядят его глаза. Садатэру Арикава

Встречая кого-нибудь в первый раз, О-Сэнсэй всегда пристально смотрел на человека. Его глаза светились. И в этот момент О-Сэнсэй уже знал об этом человеке все. Митио Хикицути

 Лежа на смертном ложе, О-Сэнсэй посмотрел вверх и дал нам понять, что хочет сходить в туалет. «Прошу прощения, но от лежания целыми днями в постели ноги этого старика стали слабыми». Я быстро взял его под одну руку, а мой близкий друг Ёсио Куроива взял его под другую. Мы медленно спустились в холл, крепко придерживая его, чтобы он не упал и не травмировался. Неожиданно О-Сэнсэй выпрямился, гордость засверкала в его глазах. «Мне не нужна никакая помощь». Мощным движением тела он высвободился из наших рук. Ослабевший и умирающий старик отбросил двух мастеров-инструкторов. Мы отлетели к стене в противоположном конце помещения. Шаг за шагом Морихэй Уэсиба преодолел путь самостоятельно. С каждым шагом его жизнь сгорала подобно свече, ярко вспыхивающей перед тем как огонь исчезнет. Спокойный и невозмутимый перед лицом приближающейся смерти, он впитывал в себя реальность каждого возникающего момента. Был только этот момент; каждый вдох был бесконечностью. Как много воспоминаний содержит в себе каждый шаг? Мицуги Саотомэ

О-Сэнсэй действительно был готов общаться с кем угодно. Он никогда не говорил: «О, это плохой человек, я не хочу иметь с ним ничего общего» или «Это хороший человек, я буду поддерживать с ним отношения». Он был очень терпимым и принимал людей такими, какие они есть. Гудзи Мунэтака Куки

В одной японской сказке было два старика. Один всегда вел себя приветливо и дружелюбно, и мог делать так, чтобы деревья цвели. Другой был дурного нрава и не мог заставить деревья цвести. О-Сэнсэй был похож на доброго старика, который мог сделать так, чтобы деревья зацвели. В Японии мы называем это «кокодзи». Садатэру Арикава С течением времени меня все больше и больше поражала способность О-Сэнсэя охватывать и заключать в себе все; грандиозность его духа. О-Сэнсэй был поразительной личностью. Он всегда чувствовал себя свободно и непринужденно и мог, нисколько не сдерживаясь, говорить на любую тему. Гудзи Мунэтака Куки

 О-Сэнсэй был очень религиозным. Когда бы он ни проходил мимо храма, он складывал руки вместе и произносил про себя молитву. О-Сэнсэй был строгим учителем, но в то же время он был очень добрым, сердечным, сочувствующим и великодушным. Я думаю, он чувствовал глубокую любовь к жизни, во всех ее проявлениях. Мамору Суганума

 О-Сэнсэй любил заниматься каллиграфией, и многие люди приходили к нему и просили у него образец его каллиграфии. Он делал надписи на веерах или на квадратных столах. Люди просили его написать что-нибудь для них, что-нибудь особенное. Как правило, это было нечто, связанное с будо. Сингэнобу Окумура

 О-Сэнсэй вел умеренную жизнь и всегда полагался на ки, кокю, ки неба, земли и Вселенной. Он был очень великодушным человеком. В нем не было агрессии. У него не было эго. Он никогда не проявлял чувства самолюбия. Он был большим, как небо. Гудзи Мунэтака Куки

 Каждый день О-Сэнсэй вставал и шел молиться в храм. Но прежде чем отправиться в храм, он принимал ванну, чтобы очисть свое тело. В обязанности ути дэси входило приготовление ванны для О-Сэнсэя. Мы всегда нагревали воду в большом чане. В то время в Ивама не было газа, даже пропана. Впрочем, О-Сэнсэй все равно не любил газ; он предпочитал использовать ветви дерева для разведения естественного огня. Он не любил, когда мы собирали ветви живых деревьев, поэтому мы собирали только те ветви, которые были уже на земле. Много раз я готовил ванну для О-Сэнсэя. Я должен был наполнить чан котелком, потому как у нас не было шланга, а затем собрать дрова, развести огонь и нагреть воду. Я всегда проверял воду в чане рукой, чтобы убедиться в том, что вода не слишком горячая. Однажды О-Сэнсэй увидел как я проверяю таким образом воду. О-Сэнсэй посмотрел на меня и спросил: «Что ты там делаешь, Саотомэ?» «Хай, – сказал я, — я просто проверяю температуру воды!» О-Сэнсэй пришел в ярость! «Ну ты и глуп! Я принимаю ванну перед молитвой, так зачем ты проверяешь воду своими закопченными, грязными руками?» Он был так рассержен. «Если ты хочешь проверить температуру, то зачерпни воду ковшом, а потом уже рукой проверяй температуру воды в ковше. Поскольку ты сунул руку во всю ванну, то теперь эта вода грязная, и я не могу принять ванну. Так что, приготовь еще одну». И мне пришлось начать все сначала. Очищение тела перед молитвой – это очень духовная практика. Так что купаться в грязной воде, готовясь к молитве в храме, не годиться. Духовная практика имеет очень строгие правила. Я всегда считал, что этот случай послужил мне хорошим уроком, научившим меня правильному отношению. Мицуги Саотомэ

О-Сэнсэй не делал упражнений для наращивания силы, но он и зимой и летом практиковал мисоги (обливание холодной водой). Он использовал воду из колодца. Чтобы достать ее, нужно было опустить ведро в колодец, а затем вытащить его наверх. Морихиро Сайто

 Я запомнил О-Сэнсэя как человека абсолютной честности и искренности. Между тем, что он говорил, и тем, что он делал, никогда не было противоречия. Искренность О-Сэнсэя вдохновляла его последователей оставаться с ним. Мотомити Анно

Первое время после войны еды практически не было. О-Сэнсэй вставал очень рано и молился в храме. Затем было занятие, а после, в десять часов, завтрак. Вместе с рисом мы варили картофель, потому что риса была недостаточно, чтобы подавать его без картофеля. После этого он работал в поле весь остаток дня, за исключением зимы. Обычно люди встают и идут работать в поле, пока еще прохладно, и отдыхают, когда наступает жара. Но О-Сэнсэй использовал прохладную часть дня для молитв и тренировок, а работать в поле начинал в самую жару, как раз когда другие уходили с полей. Морихиро Сайто

Вечером О-Сэнсэя могли пригласить преподавать в какой-нибудь другой додзё, а иногда он появлялся на занятии. Когда он проводил большой семинар в Токио, то появлялся пораньше, потому как ему нравились семинары. О-Сэнсэй настолько любил тренировки, что для него они были больше, чем просто тренировки, они были его радостью, почти отдыхом. Садатэру Арикава

У О-Сэнсэя не было других интересов кроме сёдо (каллиграфии), мисоги и Айкидо. Я сопровождал О-Сэнсэя, когда Хикицути Сэнсэй открывал свой додзё в Сингу в 1952 году. Мы оставались там примерно три недели, и в течение этого времени О-Сэнсэй каждый день преподавал с пяти до семи утра. Но после этого до шести вечера не было никаких занятий. Заметив, что между занятиями остается много свободного времени, О-Сэнсэй предложил, чтобы я преподавал каллиграфию местным детишкам. На занятие пришло около тридцати детей. О-Сэнсэй сказал: «Если ты учишь детей, то они должны платить тебе за занятия, а ты должен в обмен научить их какой-нибудь замечательной технике». Я начал занятие, а О-Сэнсэй за всем эти наблюдал. Когда он наблюдал за тем, как мы вместе с детьми пишем кистью, его глаза сделались очень добрыми. Он проявил интерес к тому, чем мы занимались, и сказал: «Ну, может быть я тоже немного позанимаюсь с вами». Мы вместе с О-Сэнсэем занимались каллиграфией. Каллиграфия О-Сэнсэя уже тогда была удивительной. Он был очень искусным каллиграфом с очень раннего возраста. Когда О-Сэнсэй писал, то вкладывал свою энергию, свою жизненную силу в то, что он писал. И можно сразу же заметить, что хоть тело О-Сэнсэя и исчезло, но его невероятная жизненная сила по-прежнему сохраняется в его каллиграфии. Она так трогает, потому что О-Сэнсэй сознательно вкладывал свою энергию и жизненную силу в свою каллиграфию. Мы можем постигнуть недоступную взору силу ки О-Сэнсэя. Каллиграфия обычных людей, как правило, со временем исчезает, но с каллиграфией О-Сэнсэя этого не произойдет. О-Сэнсэй продолжает жить в своих работах, несмотря на то, что тело его исчезло тридцать три года назад. Он продолжает жить, и будет жить и через пятьдесят и через сто лет, потому что в отличие от мастеров каллиграфии, популярных лишь какое-то время, каллиграфия О-Сэнсэя всегда будет обладать очарованием. Вы могли бы написать, что О-Сэнсэй – это его сёдо. Его каллиграфия и его жизнь – это одно и то же. Его жизненная сила – это сёдо. Они едины и неразделимы. Тело О-Сэнсэя стало прахом и воздухом, но его жизнь продолжается в его каллиграфии. И, по сути дела, верные техники Айкидо О-Сэнсэя продолжаются в его каллиграфии. И не просто продолжаются, а будут продолжать развиваться и расцветать всегда. Сэйсэки Абэ

 О-Сэнсэя часто приглашали в дома знати. Садатэру Арикава

Когда О-Сэнсэй посещал храм, то всегда надевал кимоно, как приличествует японскому джентльмену. О-Сэнсэй был очень стабильной, вполне земной личностью. Он ни в коем случае не был эксцентричным или странным. В определенном смысле он был довольно обычным человеком. Гудзи Мунэтака Куки

 После поражения во Второй Мировой Войне японцы просто отказались от всего японского: одежды, мечей и даже общих концепций. Но О-Сэнсэй всегда ходил в кимоно и самурайской одежде. Он был довольно эксцентричным, и люди считали его в какой-то степени анахроничным. Кадзуаки Танахаси

 Большинство документальных фильмов об О-Сэнсэе, снималось в додзё, и поэтому в них не показано, как О-Сэнсэй вел себя в очень формальных ситуациях. То, что О-Сэнсэй делал на публичной демонстрации, отличалось от того, что он делал в додзё. Он очень естественно адоптировался к каждой ситуации. О-Сэнсэй ничего не просчитывал, он всегда понимал, что нужно делать. Он умел соответствовать атмосфере любой ситуации, в которой он находился. На обычном занятии он улыбался и был расслабленным. Когда он заходил в додзё во время занятия, то выглядел как обыкновенный добродушный старик. Новичок мог подумать, что просто какой-то добродушный старик зашел в зал. Его внешний вид менялся в зависимости от обстоятельств. О-Сэнсэй всегда был начеку и мог оценить обстоятельства и подстроиться к ним. Глаза О-Сэнсэя были совершенно разными, в зависимости от того, был ли он на публике или наедине с собой. Его глаза были разными и в зависимости от того, в какого рода публичном месте он находился. Одни события были очень формальными, и О-Сэнсэй надевал формальное кимоно и вел себя очень формально. Другие же события, такие, например, как посещения других додзё Айкидо, были менее формальными, и в такие места он надевал мене формальное кимоно. Обычно, в том, что он носил, он выглядел как любой другой пожилой человек. Садатэру Арикава

Потрясающим и удивительным в обычной жизни О-Сэнсэя было то, что, даже когда он делал записи в своем дневнике или писал чернильной или шариковой ручкой, иероглифы были просто великолепными. Это демонстрировало художественные способности, которыми обладал О-Сэнсэй. Удивительное качество повседневной жизни О-Сэнсэя можно увидеть в том факте, что даже его обычный почерк был блестящим. Сэйсэки Абэ

 О-Сэнсэй часто приглашал меня поговорить с ним. Это не были интервью, просто беседы. Я жил в Хомбу Додзё более десяти лет, поэтому О-Сэнсэй звал меня в любое время. Если я хотел поговорить о чем-то конкретном, то я старался изменить темп беседы, задаваемый О-Сэнсэем, на свой, чтобы подобраться к теме. Чтобы задавать О-Сэнсэю вопросы, мне пришлось научиться очень многому. Садатэру Арикава

 Когда я приехал в Хомбу Додзё, меня позвали в офис О-Сэнсэя. О-Сэнсэй хотел поговорить со мной об Айкидо. Но он использовал высокий стиль японского языка, и я ничего не понял из того, что он говорил. И все равно, я хотел быть вежливым, поэтому сидел, внимательно слушал и говорил «хай, хай» (да, да). О-Сэнсэй принял мое вежливое поведение за понимание и согласие, и продолжал говорить со мной в течение часа. Я был очень смущен, когда, в заключение, О-Сэнсэй вышел из комнаты и строго сказал группе своих внутренних учеников: «Я не понимаю, почему никто из вас не понимает меня, когда этот молодой человек с Гавайев меня понимает». Синъити Судзуки

 Я ехал вместе с О-Сэнсэем из Ивама назад в Токио. Войдя в поезд, О-Сэнсэй подсел к пожилой даме небольшого роста и сказал: «Я Уэсиба, занимаюсь Айкидо». Она ответила: «Это мило. А что такое Айкило?» Он сказал: «Ну, это будо и…» «А что такое будо?» – спросила она. Было ясно, что ее мир не имеет ничего общего ни с будо, ни с Айкидо, ни с чем-либо в этом роде. Поэтому О-Сэнсэй сказал: «Это мой дэси, Боб; он из Гарварда». И к моему огромному смущению О-Сэнсэй начал говорить обо мне. Слушая его с соседнего места, я пришел в смятении оттого, что такой великий человек, как О-Сэнсэй, говорит с кем-то обо мне. По мере того, как О-Сэнсэй продолжал разговаривать с пожилой дамой, я понял, что на самом деле О-Сэнсэй хотел развлечь ее в дороге, и чтобы это сделать, ему нужно было говорить о чем-нибудь для нее знакомом. В те годы все знали о Гарварде, потому что Джон Ф. Кеннеди был из Гарварда, и О-Сэнсэй знал это. О-Сэнсэй развлекал ее, рассказывая о своем ученике, потому что, если бы он говорил о себе, то разговор просто не завязался бы. Он был готов разговаривать о своем ученике, и это было настолько экстраординарно. За пределами татами он был таким же экстраординарным, как и на татами. Он был просто поразительным. Роберт Фрэгер

 Когда я жил в додзё, я наблюдал за повседневной жизнью О-Сэнсэя. Я видел, как О-Сэнсэй вел себя на больших семинарах, на которых присутствовали важные люди, и как он вел себя в неформальных ситуациях. Меня всегда поражала способность О-Сэнсэя адаптироваться к любым обстоятельствам и вести себя соответствующим образом. Казалось, что О-Сэнсэй никогда не задумывался, он просто позволял происходящему захватить себя и вел себя абсолютно естественно и совершенно правильно. Поведение О-Сэнсэя всегда соответствовало ситуации. В определенном смысле, О-Сэнсэй развивал в себе эту способность, поскольку это способ не создавать себе врагов. Садатэру Арикава

 О-Сэнсэй всегда рано утром отправлялся молиться. Когда О-Сэнсэй молился в храме, то был очень величественен и серьезен. Он был одет в хаори (японская накидка) и хакама. Я сопровождал его в Кумано Хонгу Тайся больше сотни раз. Митио Хикицути О-Сэнсэй начал строить на выгоне небольшой храм. Когда О-Сэнсэй шел молиться, ути дэси шли вместе с ним. Он читал длинную молитву, а ученики сидели у него за спиной в траве в сэйдза. Но, когда мы почтительно сидели там, нас кусали комары и муравьи. Меня это сильно отвлекало, и я надеялся, что О-Сэнсэй скоро закончит читать молитву, но он еще долго продолжал в том же духе. О-Сэнсэя не беспокоили укусы комаров; они его не трогали. Звуки и вибрации держали их на расстоянии. Мицуги Саотомэ

В Ивама была старомодная офуро (японская ванна), которую девушка-служанка нагревала каждое утро. Поскольку нагревать ее нужно было дровами, то вставать ей приходилось в четыре часа утра. Она также топила дровами печь, на которой готовила рис. О-Сэнсэй и его ученики просыпались на час позже, в пять часов, а затем совершали серию молитв в храме Айкидо в додзё, в главном храме Айкидо и в маленьком храме на ферме. О-Сэнсэй вставал и шел в каждый храм, и молился, читая Норито. Однажды я ездил в Ивама вместе с О-Сэнсэем. Когда пришло время принимать офуро, то О-Сэнсэй сказал мне идти первым. Я был поражен, потому что по старшинству я был ниже О-Сэнсэя, а ученики демонстрируют свое уважение, пропуская учителей вперед. Но О-Сэнсэй настаивал; он обладал невероятной скромностью. Роберт Фрэгер

Однажды, когда я путешествовал с О-Сэнсэем, я готовил для него ванну. Я принес дрова, нарубил их и все приготовил. Это был простой цементный таз, и нужно было развести под ним огонь. Он был небольшим, я едва мог забраться в него. Согласно правилу сэнсэй всегда принимает ванну первым. Даже если он позволяет тебе принять ванну, то несомненно, что я, будучи последним ути дэси, должен быть последним. Однажды я раздувал огонь. Я уже был готов пойти к нему и сказать: «Сэнсэй, ваша ванна готова», как он появился сам. Он говорил со мной так, как будто говорил с маленьким ребенком. Он заставил меня снять одежду. «Возьми немного воды», – сказал он. Я был вынужден стать рядом с тазом и вымыться перед тем, как залезть в него. Мне пришлось вылить воду себе на голову и намылиться. «Теперь вымой за ушами, так, хорошо». Как с маленьким ребенком. Затем он сказал: «Окей, залазь в ванну», и я сел в таз, уперев колени в подбородок. Я сказал: «Да, так очень хорошо». На самом деле мне совсем не было удобно. Я был очень смущен. Но время от времени он устраивал такое. Он мог просто убить своей добротой, если бы захотел. Терри Добсон

 Однажды О-Сэнсэй поднимался по лестнице. К этому времени он был уже очень старым и поэтому двигался очень медленно и ступал осторожно. И вот когда О-Сэнсэй осторожно взбирался по лестнице, мимо него вверх по лестнице пробежал мальчик, что в Японии не очень то вежливо. О-Сэнсэй остановился, посмотрел вверх и сказал: «Грубый, нецивилизованный мальчишка!» Масаки Тани

Отправляясь на прогулку, О-Сэнсэй интуитивно выбирал направление. Он мог выбрать направление, исходя из своего настроения, а не потому, что в этом направлении что-то находилось. Но если кто-то слишком настойчиво говорил ему, что он идет в неправильном направлении, то он приходил в ярость. Нужно было вежливо сказать: «Я думаю, нам нужно свернуть здесь». И тогда он говорил: «О, неужели? Ну, тогда хорошо». Морихиро Сайто

 Мне впервые позволили самостоятельно сопровождать О-Сэнсэя в длительной поездке. В мои обязанности входило носить его сумки. Мы ехали в Осаку. Я знал, что от меня требовалась такая преданность О-Сэнсэю, что в случае необходимости я должен был броситься под поезд. Мне сказали, что я должен оставаться с ним все время, и не отставать от него больше чем на три фута. Мне также сказали, что в такси я должен держать деньги в руке наготове, чтобы сразу же отдать водителю. Я должен был выскочить из такси, оббежать машину и открыть дверь для О-Сэнсэя, расплатиться с водителем и забрать сумки. Я чувствовал, что эта работа потребует от меня полной концентрации. Поэтому, когда мы приехали на станцию, я уже все подсчитал, и приготовил нужное количество денег. Я заплатил водителю, выпрыгнул из машины и перебежал на сторону О-Сэнсэя, чтобы помочь ему выйти. О-Сэнсэй выбрался из машины. Был полдень, и на старой токийской станции было очень людно. Я был полон решимости не допустить, чтобы кто-нибудь налетел на О-Сэнсэя. При этом нужно помнить, что ему было восемьдесят лет, а ростом он был чуть больше четырех футов. Если бы с ним что-нибудь случилось, меня бы просто убили. Я достал сумки и повернулся кругом. Вид у меня был свирепый. К тому времени, когда я повернулся, О-Сэнсэй был уже на тротуаре на полпути к станции. Я сказал себе: «Минуточку, как он это сделал, перелетел, что ли?» Я бежал за ним и размахивал сумками. Должно быть, я задел человек сорок, которые пытались убраться с моего пути. Я задевал их и говорил «Простите», а они в свою очередь говорили «Простите». О-Сэнсэй двигался как нож сквозь мягкое масло. Он был таким маленьким, что в толпе его едва было видно. Я начал высматривать просветы в толпе. И я заметил, что никто на него не смотрел, никто его не видел. Я же оттаптывал старушкам ноги. К тому времени, когда я добрался до того места, где я его видел, он уже был на станции. Мне было известно, на какой путь нам нужно было идти. Я заметил его рядом с лестницей, ведущей к нашей платформе. Я знал, что ему нужна помощь, чтобы подняться по лестнице. Но к тому времени, когда я добрался до подножия лестницы, я смог увидеть лишь, как его голова мелькнула и пропала в верхней части лестницы. Я со всех ног бросился по лестнице и выбежал на платформу. Я подумал: «О, Господи, я потерял его». Он где-то прятался – не специально, но его действительно было сложно увидеть. И я побежал, задыхаясь. Он добрался до платформы на целую минуту раньше, чем я. Он посмотрел на меня и спросил: «Какие-нибудь проблемы?»Терри Добсон

В молодости О-Сэнсэй бегом поднимался по лестнице в храм, но, постарев, он перестал это делать. Когда я был еще маленьким мальчиком, то иногда наблюдал сверху за тем, как О-Сэнсэй поднимается по лестнице. Иногда это было пугающе, потому что он двигался в своих гэта все быстрее и быстрее, а когда приближался к вершине, его глаза начинали гореть так, будто он возвращался домой. Иэтака Куки

 Когда О-Сэнсэй хотел отправиться в Токио, то садился на поезд. Однако поезда ходили очень редко, раз в час или даже реже. О-Сэнсэй просыпался и был полностью одет задолго до отправления поезда. Иногда он неожиданно вставал и объявлял, что выходит, даже если до прибытия поезда еще было много времени. О-Сэнсэй мог двигаться очень быстро. Ученик, который должен был сопровождать его в этот день, должен был быть готовым к выходу в любое время. В Токио, где было очень много людей, О-Сэнсэй двигался сквозь толпу быстро и плавно, в то время как дэси, который нес все сумки, постоянно наталкивался на людей и терял его из виду. Морихиро Сайто

Когда мы вместе с О-Сэнсэем отправлялись в долгое путешествие на поезде, он всегда сидел в сэйдза и не двигался. Ученики пытались делать то же самое, но это было очень трудно. Это было сюгё. О-Сэнсэй сидел так и рассказывал о разных вещах. Ученикам приходилось выпрямлять ноги. Но О-Сэнсэй никогда не менял положения. Митио Хикицути

 Во время поездок О-Сэнсэй и сопровождающий его ученик часто ели в ресторанах. Прежде чем уйти, О-Сэнсэй покупал небольшой подарок для своей жены. Он всегда был очень добр к ней. Она всегда была поблизости, и ученики называли ее Оку-сама (Уважаемая Жена). Мамору Суганума

Все ученики О-Сэнсэя признавали, что его жена, Хацу, была одним из столпов, поддерживающих Айкидо. Она работал на благо Айкидо так же упорно, как и О-Сэнсэй. Сингэнобу Окумура

Ученики О-Сэнсэя называли его «О-Сэнсэй». О-Сэнсэй означает «великий учитель»: «сэнсэй» – это по-японски учитель, а «О» – почтительная форма обращения. Ученики О-Сэнсэя называли его так и относились к нему таким же образом. Во время моих визитов в сельский додзё О-Сэнсэя в Ивама, меня приглашали на семейные обеды, на которых присутствовала и жена О-Сэнсэя, Хацу. Обращаясь к О-Сэнсэю, она использовала настолько ласковое и интимное слово, что я был вынужден делать вид, что не слышу его, когда она его произносила. Она называла его Мори-тян. Суффикс «тян» используется при обращении к детям. Поэтому это звучало примерно как «Мори-малыш!» Я никогда и подумать не мог о том, чтобы назвать его по имени, Морихэй, но «Мори-тян!» Было очевидно, что у них были удивительно близкие взаимоотношения. Роберт Фрэгер У О-Сэнсэя не было стремления к материальным вещам. Он был гением и воспринимал вещи не так, как обычные люди. Сингэнобу Окумура

 После двух лет обучения, я поехал с О-Сэнсэем из Токио в Ивама. Как только поезд тронулся, я воспользовался возможностью и задал О-Сэнсэю вопрос: «Люди говорят, что в 1926 году вы обрели ки. Это правда?» О-Сэнсэй посмотрел на меня и спросил, кто именно сказал мне такое. После этого О-Сэнсэй сказал: «Все это неправда. Хочешь, я скажу тебе кое-что? Я с ней родился». После этого я сидел молча. Но перед тем как сойти в Ивама, О-Сэнсэй сказал мне: «Ты вернешься в Канаду. Будешь преподавать Айкидо. И ты поймешь, что такое ки». И после этого О-Сэнсэй мне мило улыбнулся. Генри Коно

Иногда, когда я разговаривал с О-Сэнсэем, он вдруг говорил: «Кто-то идет», и после этого, кто-нибудь действительно приходил. Сингэнобу Окумура

 У О-Сэнсэя была манера поведения, характерная для воинских искусств, при которой человек готов ко всему. Он никогда не расслаблял своей позиции, он сидел так, как будто ожидал, что его ученики попытаются атаковать его в любое время, даже когда он спит. Мотоити Янасэ

 О-Сэнсэй всегда был устойчив. Независимо от того, двигался он, работал на коленях или просто сидел, он не обнаруживал ни малейшего дисбаланса, ни единого уязвимого или открытого для атаки места. О-Сэнсэй всегда находился в состоянии присутствия и готовности. Это было своего рода состояние постоянного присутствия: глаза осознают все происходящее и видят всех вокруг, независимо от того, атакуют они или нет. Кадзуаки Танахаси

 Однажды я отправился с О-Сэнсэем в паломничество в храм Исэи. Мы остановились на третьем этаже гостиницы. Посреди ночи О-Сэнсэй разбудил меня и сказал: «Я чувствую запах газа – пойди, скажи хозяину, что у него где-то утечка». И я спустился на второй этаж, затем на первый, и нигде не почувствовал никакого запаха. Все еще не будучи уверенным в том, что где-то есть утечка газа, я вошел на кухню, посмотрел на контрольную горелку и увидел, что огонь погас и из нее выходит газ! О-Сэнсэй с третьего этажа гостиницы учуял то, что никто другой в гостинице, включая прислугу, не смог учуять. Насколько обостренными были у О-Сэнсэя чувства! Сингэнобу Окумура

О-Сэнсэй не говорил о политике и не обсуждал последние события. Он был образцом для людей, потому что каждый день своей жизни жил согласно своей философии. Он никогда не имел никакого отношения к деньгам; он никогда не просил денег. У него совсем не было стремления к материальным вещам. У него не было желания что-либо накапливать; он просто шел по жизни, облаченный в свое доброе сердце. Он никогда не настаивал на том, чтобы люди продвигали его или его искусство. Но окружавшие его люди старались продвигать и его, и искусство. Он же сам никогда этого не делал. Гудзи Мунэтака Куки

 4. ИСКУССТВО МИРА

 О-Сэнсэй был строгим к себе и добрым к другим. О-Сэнсэй все время говорил, что цель Айкидо состоит в том, чтобы стать единым с природой, сделать свое собственное сердце сердцем природы. Он говорил о необходимости избавляться от желания сражаться с противником и о необходимости создавать гармонию. О-Сэнсэй также говорил: «Айкидо – это будо любви. Вы должны дарить своему партнеру счастье и радость. Если вы будете это делать, то сможете стать гармоничными. Вы будете гармоничными. Для того чтобы иметь хорошие взаимоотношения с другими, вы не должны держать в себе злость. Ваша злость будет передаваться вашему партнеру. Этого не должно происходить. Несите счастье. Будьте сострадательными. Если вы будете делать это взаимно, то будете создавать гармонию и будете как одна семья». Сегодня все не так, как было раньше. Сегодня люди думают только о себе. Если у них есть сила и деньги, то они счастливы и думают, что убивать друг друга вполне нормально. Мы должны исправить это. Если мы этого не сделаем, то как мы сможем создать подлинную семью? О-Сэнсэй говорил: «Я живу для того, чтобы сделать мир единой семьей». Митио Хикицути

 Я многим обязан О-Сэнсэю. О-Сэнсэй любил много путешествовать и часто брал меня с собой. Например, когда я был в Токио, он сказал: «Завтра я должен ехать на горячие источники в Игура. Хочешь поехать со мной?» И я поехал с ним. Это было невероятное место! О-Сэнсэй поехал туда не столько из-за горячих источников, сколько из-за того, что там жил учитель одной религиозной секты. После визита О-Сэнсэя один человек из аудитории поехал в Осаку и стал распространять там учение секты; другой стал священником. Я думаю, их тронули слова О-Сэнсэя. Гудзи Мунэтака Куки

 О-Сэнсэй сформулировал все довольно просто: Бу ва ай нари (боевое искусство или добродетель – это любовь). Будо – это любовь. О-Сэнсэй ясно говорил, что Айкидо – это любовь. Сингэнобу Окумура

Из-за своего военного опыта О-Сэнсэя всегда волновало, как остановить копье. «Остановить копье» – это подлинное значение иероглифа бу. О-Сэнсэй всегда говорил о состоянии мира. Он всегда молился, беспокоился и заботился о глобальных вещах. Его заботило, почему в мире так много убийств, преступлений и войн. Двадцать четыре часа в день он расширял свое сознание до размеров мирового сообщества, объединяясь с глобальным социумом. Мицуги Саотомэ

О-Сэнсэй говорил, что Айкидо учит не техникам, а тому, как люди должны прожить свои жизни. В Айкидо на самом деле главное не теория или рационалистическое объяснение. Дух Айкидо заключается в том, чтобы создавать сферу, теплую сферу, теплый круг гармоничного чувства между людьми, чтобы люди могли испытывать друг к другу сердечные чувства.Гудзи Мунэтака Куки

Одним из выражений О-Сэнсэя было: «Кокоро маруку тайсанмэн ни хиракэ». Кокоро означает сердце. Всю фразу можно перевести так: «Когда стоите в ханми (стойка Айкидо), открывайте свое сердце». Было у О-Сэнсэя еще одно выражение: «Утю но угоки ва рё аси ни ари, атама но хатараки ва рётэ ни арии». О-Сэнсэй повторял эту фразу снова и снова. Перевести ее можно так: «Движение природы в ногах, движение стратегии (интеллекта) в руках». Генри Коно

Рука О-Сэнсэя была как кусок железа, очень сильная, сдвинуть ее было очень трудно. Физически О-Сэнсэй был очень сильным человеком. Но было еще что-то помимо простой физической силы. Это была какая-то таинственная энергия, источником которой было нечто другое: годы тренировок и опыт, полученный в различных ситуациях. Но кроме этого, поистине удивительным, выдающимся и грандиозным была безбрежность его ки. Я думаю, источником ее была его связь с высшими силами и практика молитв и ритуалов. Кадзуаки Танахаси

 Однажды мы попали в аварию. Наша машина врезалась в поезд, и ее сильно помяло. Все стекла были выбиты, и она не могла ездить. Я был серьезно ранен, однако О-Сэнсэй был абсолютно невредим, потому что во время аварии он успокоил и привел в порядок ки. Сэйсэки Абэ

О-Сэнсэй говорил, что Айкидо – это крест в круге. Круг символизирует Вселенную, а крест представляет собой точку в пространстве без времени. Быть здесь и сейчас наиболее важно. Если вы проводите время, беспокоясь о завтра или вчера, то здесь и сейчас будет пустым. Мамору Суганума

Уэсиба О-Сэнсэй с раннего детства глубоко верил в ками района Кумано. Он родился в городе Танабэ, который находится рядом с этим районом, поэтому с самых ранних лет посещал храм Кумано. О-Сэнсэй приезжал сюда каждый год до самой своей смерти. Он часто говорил, что техникам Айкидо научил его ками Кумано, что Айкидо не было чем-то, что он создал намеренно, что Айкидо было передано ему ками Кумано. Я ясно помню, как О-Сэнсэй говорил, что Айки но ками – это ками Кумано. Агацу Кацухаяби но Микото – это имя ками Кумано. «Победа над собой; всегда победоносный» – эта фраза и есть настоящее имя божества. Так что оно означает, что поражения вообще не существует. Гудзи Мунэтака Куки

 Я поехал вместе с О-Сэнсэем в Киото на два или три дня. Там он практически ни с кем не встречался. Мы остановились в этом доме, в комнатах, расположенных непосредственно рядом друг с другом. Так что я мог слышать каждое его движение. Чтобы ему ни понадобилось, я его этим обеспечивал. Если ему что-то было нужно, он просто говорил об этом из-за перегородки, и я все ему приносил. Единственное, что он делал в течение этих дней, – это молился. Вот чем он занимался. Вот что было его отправной точкой. Он не ходил в кино или на свидания, не развлекал толпу людей. Он просто разговаривал с Богом. Его истина заключалась в его вере в то, что все, что он делал, было способом примирить всех на свете и установить мир. Когда же он этого не делал, то не стремился к поддержанию своего эго. Он был самодостаточным. Я думаю, что это чрезвычайно важно. На протяжении истории появлялись подобные ему люди, чья способность обращаться с потусторонней силой сверхъестественными способами была очень глубокой; она была огромной. Это и было их проповедью. Подобно тому, как некоторые люди могут обращаться со змеями, без риска быть укушенными, а другие могут лечить без прикосновения. Терри Добсон

Религиозная вера Основателя оказала серьезное влияние на искусство, которое он создал. Он говорил, что изучал технику после молитвы, в состоянии, когда тело и сознание едины. Поэтому этот храм – это не просто обыкновенное религиозное место. Это храм, посвященный богу будо. Морихиро Сайто

Люди рассказывают об удивительном свете, исходившем из глаз О-Сэнсэя. Этот свет не был светом гнева, это был свет любви. Это не было светом, вызывающим страх, это было страстное желание, чтобы мы развивали Айкидо. Мотомити Анно

 О-Сэнсэй был способен читать по глазам людей и распознавать их индивидуальные характеры. Садатэру Арикава

О-Сэнсэй вызывал естественное почтение. Если О-Сэнсэй оказывался перед тобой, то твоя голова склонялась естественным образом. Ученики склоняли головы не из страха, а потому что чувствовали так своим сердцем. Кроме того, глаза О-Сэнсэя были такими яркими; это были великолепные глаза. Потрясающие глаза, ясные и очень красивые. Если он внезапно пристально смотрел на тебя, то ты чувствовал себя так, как будто тебя приковали к месту, ты был не в состоянии двинуться. Он мог сохранять молчание, и при этом привлекать к себе чье-нибудь внимание одними только глазами. Как ему удавалось вызывать такое почтение и восхищение? Он был наделен такой силой. Но чувство, которое он вызывал, не было страхом, это было уважение. Он вызывал естественное уважение одним своим присутствием. Его ки была такой сильной; он держал в руках меч, и ки проносилась по комнате, когда он разворачивал бедра, а затем опускал их. Его техника была невероятно отточенной. Юуити Накагути

Глаза О-Сэнсэя были очень мягкими; они были похожи на кристаллы. Они были великолепны. Если он смотрел на тебя определенным образом, то ты был не в состоянии что-либо делать. Мотомити Анно

 После Второй Мировой Войны отношение О-Сэнсэя к другим изменилось. Его свирепый взгляд стал мягким. Он стал как будто ближе. О-Сэнсэй говорил: «До сих пор все будо служило только для разрушения. Оно предназначалось для убийства. Если люди будут и дальше вести себя подобным образом, то это снова приведет к ужасным временам. Будо должно дарить радость и счастье партнеру. Это должно быть будо любви. Вы должны дарить своему партнеру радость. Для этого вам нужно научиться сразу же видеть ки своего партнера. Вы должны тренироваться, чтобы научиться немедленно, в момент самого первого контакта, понимать ки своего партнера. Вы должны объединить речь, тело и сознание. Вы должны стать едиными со всеми вещами во Вселенной, с ками и силами природы. Тело, речь и сознание – все это должно быть в гармонии с действием Вселенной. Если вы сделаете это, то возникнет истинное будо. Будо уничтожения других станет будо, приносящим другим счастье и радость». Митио Хикицути

С годами меня все больше и больше поражала доброта О-Сэнсэя. В О-Сэнсэе совсем не было ничего дурного или порочного. Он был просто сама всеобъемлющая доброта. Гудзи Мунэтака Куки

О-Сэнсэй всегда был очень добр. Масаки Тани

 Самое важное, чему учил О-Сэнсэй, это умение понимать и принимать каждого человека, его индивидуальный характер. И без своего будо, он был человеком экстраординарного и благородного характера. Он обладал личным обаянием, которое превосходило его притягательность как мастера боевых искусств. Юуити Накагути

Сам О-Сэнсэй говорил, что самая важная вещь – это любовь. Айкидо ставит своей целью достижение гармонии среди людей. Нобуёси Тамура

Техника О-Сэнсэя была по природе своей спиральной, и все его движения были естественными и спиралеобразными. О-Сэнсэй всегда объединялся с Вселенной, и в этом состоянии мог контролировать других. Поэтому, даже когда он бросал меня довольно жестко, я никогда не боялся получить травму. Мотомити Анно

О-Сэнсэй полагал, что главное в Айкидо – это созидание. Он считал, что каждый день должен быть свежим, новым и более содержательным, чем предыдущий. Он всегда создавал новое. Сингэнобу Окумура

 О-Сэнсэй учил, что важно говорить мягко и следить за своей речью, потому как речь может причинить людям боль или ранить их. Естественное сердце и естественные слова понимают друг друга без всяких ухищрений. Мотомити Анно

 Концепция мусуби, столь важная для Айкидо, противоположна пустоте. Мусу означает «порождать», а хи – это «дух-огонь жизни». Таким образом, мусуби (мусу-хи) выражает идею постоянно порождающего Святого Духа. Продуктивная и созидательная энергия – это мусуби. В Синто концепция мусуби очень, очень важна. Сингэнобу Окумура

В тот день О-Сэнсэй дал мне свиток, на котором было написано: «Занимайтесь Айкидо, которое невидимо человеческому глазу». О-Сэнсэй рассказывал не просто о гармонии с партнерами, а о гармонии внутри себя. Он постоянно говорил своим ученикам, что они должны продолжать выковывать, очищать и шлифовать себя. Роберт Надо

 О-Сэнсэй учил, что любовь создает гармонию, гармония создает счастье, счастье создает сокровище. Дух создания мира во всем мире предшествует вадза. Без этого духа ваше Айкидо не может прогрессировать. Самый важный урок, который я получил непосредственно от О-Сэнсэя, заключался в том, что я должен искренне делать все так, как будто речь идет о жизни и смерти. О-Сэнсэй указывал на необходимость смотреть на природу, чтобы понять работу ками. Он говорил, чтобы мы определяли для себя правильный путь, каждый день наблюдая за действиями ками. Митио Хикицути

 О-Сэнсэй воплощал в себе Айкидо; в нем было что-то чрезвычайно вдохновляющее. Я испытывал вдохновение, наблюдая за тем, как О-Сэнсэй двигается. Многие говорят, что их вдохновляло одно только его присутствие рядом. О-Сэнсэй оказывал серьезное влияние на жизни своих учеников. Айкидо во многом изменило мою жизнь. Когда я учился в Гарварде, я знал многих по-настоящему умных людей. Я был знаком со многими выдающимися профессорами с мировой известностью, но ни одного из них я не уважал как личность. Да, они были выдающимися, но они либо пили слишком много мартини за ланчем, либо были сторонниками дискриминации женщин, либо еще что-нибудь. Как личности они не представляли собой ничего особенного. Просто у них в голове была очень хорошо развитая мышца, но как тяжелоатлеты не обязательно являются лучшими из людей только потому, что они тяжелоатлеты, так и эти мыслители не были исключениями. Но О-Сэнсэй был другим. Он был первым встреченным мною человеком, который вызывал у меня такие чувства. В нем происходил какой-то внутренний процесс трансформации, и Айкидо было его отражением. Так что, даже если бы вы убрали все вадза Айкидо, то это ничего бы не изменило, он все равно был бы поразительной личностью. Айкидо было его искусством, и он жил им. Роберт Фрэгер

 О-Сэнсэй учил нас тому, что Айкидо – это дисциплина как тела, так и сознания. Техническое мастерство важно, но без чистоты сердца оно ничего не стоит. Именно эта мысль подвигла многих людей следовать за О-Сэнсэем. И дело было не просто в его великолепном мастерстве, людей обладавших таким же мастерством было много. Именно его добрая воля привлекала к нему многих. Мамору Суганума

О-Сэнсэй очень четко и определенно говорил, что истину Айкидо можно постичь за очень короткое время. «Если вы поймете секрет, – говорил он, – то сможете делать то же, что делаю я, через три месяца». Теперь, когда есть люди, которые практикуют Айкидо уже в течение тридцати, сорока и даже пятидесяти лет, стало очевидным, что О-Сэнсэем не становятся в зависимости от продолжительности занятий. Лично я потратил последние тридцать лет на поиски этого трехмесячного секрета. Роберт Надо

Однажды О-Сэнсэй сказал: «Я иду по Пути, и мне кажется, что за мной следуют, но когда я оглядываюсь, меня удивляет, что я никого не вижу». В то время мы, дэси, думали: «Мы страстно тренировались все это время! Чего еще он от нас хочет?». В то время мы не могли понять; мы были слишком молоды. Но это было обязанностью ученика понимать, что он хотел сказать, когда он выражался подобным образом. Нобуёси Тамура

Мой учитель Кэндо говорил, что сэн имеет несколько уровней: сэн сэн но сэн (ранняя инициатива), тай но сэн (взаимная инициатива) и го но сэн (поздняя инициатива). Как-то мы вдвоем с моим приятелем, у которого тоже был определенный опыт в Кэндо, подошли к О-Сэнсэю и спросили его об этом. Мы сказали, что, насколько мы понимаем, стратегия Айкидо – это го но сэн, абсолютно защитная. О-Сэнсэй буквально вышел из себя: «После всех этих лет, вы ребята, так ничего и не поняли! Вы что, не понимаете, что существует только одна единственная сэн?» О-Сэнсэй был твердо убежден в том, что в Айкидо сэн разделять нельзя. Сингэнобу Окумура

 О-Сэнсэй был заинтересован в воспитании искренних личностей. Сам О-Сэнсэй был в высшей степени искренним и чистым человеком. Но, даже преследуя эту свою цель, он никогда ни к чему не принуждал других. Он понимал, что разные люди мыслят по-разному. Он говорил, что каждый из нас должен сделаться искренним, чтобы он мог показать нам путь, но каждый человек должен пройти этот путь самостоятельно. О-Сэнсэй говорил: «Я могу лишь объяснить вам то, что рассказали мне ками». Он никогда никому не приказывал. Он также говорил нам о необходимости чувства благодарности. Будьте благодарны другим и природе. Без благодарности мы не можем стать настоящими людьми. Сила природы, солнце, дает нам все. Когда идет дождь, поля производят рис. Растут плоды и злаки. Это дар земли. Поэтому кэйко очень важно.Митио Хикицути

 Многие ученики О-Сэнсэя говорят, что понять его было очень сложно. Я же думаю, им просто не хватало терпения и знаний. Если ты изучал и обдумывал то, что он говорил, то понять его было не так уж сложно. Когда я решил вести в газете об Айкидо специальную колонку с размышлениями О-Сэнсэя, то мною двигало желание сохранить его учение. Садатэру Арикава

 Какое-то время я был редактором англоязычного издания, публиковавшегося Айкикай Хомбу Додзё, которое называлось «Айкидо». Как только я вступил в должность редактора, мне стало ясно, что это издание вызывало неудовольствие О-Сэнсэя. Он даже как-то сказал мне, что оно ему не нравится. Я знал, что О-Сэнсэй никогда не сердился без причины, поэтому я решил выяснить, почему это издание ему не нравилось. Когда я внимательно просмотрел некоторые номера, мне стало ясно, чего не хватало в каждом из них – О-Сэнсэя; в них не было ни слов, ни фотографий О-Сэнсэя. Основателя Айкидо. С тех пор я внимательно следил за тем, чтобы в каждом последующем номере были его фотографии и слова, и после этого каждый раз, когда я приносил О-Сэнсэю очередной номер газеты, он улыбался и говорил: «Спасибо». Роберт Надо

 Позиция тела и движения О-Сэнсэя были совершенно естественными. Один ученик сказал, что он понял то, что позиция и сердце человека должны быть естественными, наблюдая за О-Сэнсэем. Мотомити Анно

 Когда я жил в Ивама, О-Сэнсэй разрабатывал Айкидо как искусство для мирных времен. До этого многие люди приходили к нему, чтобы научиться сражаться и покорять других, хотя О-Сэнсэй и понимал, что дух боевых искусств – это любовь. Но для О-Сэнсэя период в Ивама после Второй Мировой Войны был спокойным временем размышления и перестройки. Видение О-Сэнсэя стало более глубоким благодаря его занятиям сельским хозяйством и работе с учениками. О-Сэнсэй часто говорил об ай, как о любви, и никогда не говорил о войне. Кадзуаки Танахаси

Слова и действия О-Сэнсэя всегда соответствовали друг другу, и ни в том, ни в другом никогда не обнаруживалось уязвимых мест. Уязвимых мест не было ни в его технике, ни в его духе. Он был непостижим. Мотомити Анно

Основатель довольно часто говорил о треугольнике, круге и квадрате. Он повторял, что техника начинается с треугольника и кругообразно движется к удержанию. Он описывал техники в философских терминах. Морихиро Сайто

При первом знакомстве с О-Сэнсэем, у человека возникало чувство, что перед ним необыкновенный человек. В нем было что-то особенное. Он выглядел просто удивительно. Наиболее яркое впечатление у меня осталось не столько от техники О-Сэнсэя на татами, сколько от того, как он выглядел, когда просто сидел в комнате. В старом додзё в Сингу, где я занимался, О-Сэнсэй имел обыкновение сидеть в комнате, использовавшейся как раздевалка. Конечно, когда он к нам приезжал, ученики там не переодевались. Однажды я пришел рано и пошел через эту комнату. О-Сэнсэй сидел там в одиночестве, и он позвал меня: «Мальчик, подойди сюда.» Он сказал мне, что я серьезный ученик и что я честный и открытый (сунао). Это осталось со мной на всю жизнь. Я подумал, что, возможно, я не буду великим учителем, но я всегда могу быть честным и открытым. Самый важный урок, который я получил от О-Сэнсэя, был о важности сунао: лучше всего быть простым, непринужденным и естественным. Наилучшая форма это та форма, которая естественным образом возникает в вашем сердце, едина с природой и не надуманна. Мотомити Анно

 О-Сэнсэй учил, что для мастера боевых искусств очень важно никогда не терять бдительности и постоянно осознавать все происходящее. Для того чтобы проиллюстрировать ученикам эту мысль, О-Сэнсэй часто рассказывал историю об одном искусном мастере боевых искусств, который напился и, будучи пьяным, подвергся нападению и был убит. Мотоити Янасэ

О-Сэнсэй постоянно говорил о трех формах: треугольнике, круге и квадрате. Он часто чертил их в воздухе и рисовал кистью на бумаге. Было ясно, что эти три формы чрезвычайно важны, но было непросто понять, почему. Новые ученики обычно не задавали О-Сэнсэю вопросов; они просто считали это неуместным. Однажды после весенней уборки на ферме в Ивама, я набрался храбрости спросить О-Сэнсэя, что означают эти формы. И я сказал: «Сэнсэй, не могли бы вы объяснить мне значение треугольника, круга и квадрата?» О-Сэнсэй кивнул головой, посмотрел вниз на землю, посмотрел на меня, посмотрел вверх, снова посмотрел вниз на землю, снова на меня, снова вверх, и снова вниз на землю, подумал с минуту, а затем сказал: «Выясни это сам». Сначала я рассердился, я полагал, что О-Сэнсэй мог бы что-нибудь и сказать. Но один японский плотник, у которого я обучался, объяснил мне, что единственный способ сделать знание своим, это украсть его – то, что дается, быстро забывается. И тогда я понял, что то, что сказал мне О-Сэнсэй, было самым доброжелательным, что он только мог сказать. Терри Добсон

Однажды, когда мы ехали О-Сэнсэем в такси, я задал ему вопрос: «Сэнсэй, каким должно быть отношение к вашему Айкидо?» О-Сэнсэй улыбнулся и сказал: «Твое отношение к своему партнеру должно быть подобно отношению родителя к своему ребенку». Ты должен безоговорочно любить его, но при этом направлять и ожидать от него, что он будет следовать. Роберт Фрэгер

 Однажды я спросил О-Сэнсэя: «Как вы можете видеть Бога?» О-Сэнсэй указал сначала на себя, а затем на меня: «Мой Бог ощущает твоего Бога». Мицуги Саотомэ

Я читал в книге, что Основатель говорил, что хотел бы, чтобы все практиковали «радостно». И однажды я спросил О-Сэнсэя об этом. О-Сэнсэй сказал: «Да, ты должен практиковать радостно. Нет смысла практиковать, когда все страдают. Если возникает приятное чувство, то ки выходит наружу. И тогда весь додзё наполнится ки». Затем я спросил его, считает ли он необходимыми соревнования (сиай). Опустив лицо, О-Сэнсэй сказал: «Нет, определенно нет. Выигравший человек счастлив, но всегда есть проигравший. Нельзя чтобы был только победитель. Проигравший же несчастен. Проигравший собирается упорно тренироваться, чтобы побить победителя. Если кто-то тренируется для того, чтобы побить вас, то у вас есть враг – дружественный вам враг, но он все равно старается побить вас. Почему не попробовать побить главного своего противника? Себя самого». Такаси Нонака

 В 1924 году О-Сэнсэй сопровождал Дэгути (Онисабуро Дэгути был одним из основателей Омотокё) в Манчжурию, куда тот отправился в поисках места, которое могло бы служить духовным центром для «мирового объединения людей пяти рас и цветов кожи», идеала Омотокё (синтоистской секты), основанного на идее того, что все учения возникли из одного источника. Их путь привел их к множеству напряженных столкновений с вооруженными бандитами и профессиональными солдатами. К этому времени О-Сэнсэй уже достиг такого высокого уровня духовного осознания, что, когда в него стреляли, он воспринимал агрессию в виде маленьких точек света, непосредственно предшествующих пулям. О-Сэнсэй так описывал свой опыт: «До того как противник нажимал на спусковой крючок, его намерение убить формировалось в шар духовного света, который летел ко мне. Если я уклонялся от этого шара света, то ни одна пуля не могла меня задеть». Мицуги Саотомэ

 Когда О-Сэнсэй был в Манчжурии, он мог уклоняться от пуль – он знал, куда они попадут. У О-Сэнсэя была очень развита сила ясновидения. Он был человеком, обладавшим такого рода силой. Сингэнобу Окумура

У меня есть много каллиграфических работ О-Сэнсэя, так как мы часто вместе практиковали Сёдо, когда он навещал мой додзё в Осаке. Каллиграфический свиток, на котором написано «масакацу агацу кацухаяхи», напоминает мне об очень важном уроке, который преподал мне О-Сэнсэй. Он говорил, что человек должен сначала победить свое собственное я или эго, и что, если он сможет это сделать, то после этого ему незачем будет приходить на занятия. Еще О-Сэнсэй говорил, что человек должен стараться отыскать настоящую правду своей жизни. Затем, если он сможет победить свое я и найти истинную и правильную цель своей жизни, то тогда в его технике проявится скорость, превосходящая скорость света. Истину победы нужно найти внутри себя. После того как ты победишь свое я, твоя техника обретет скорость света.Сэйсэки Абэ

Основополагающей вещью в Айкидо О-Сэнсэя было такэмусу (спонтанное создание защитных или боевых искусств). Не такэмусу айкидо, а просто такэмусу. Я понял, что нужно постоянно учиться и задавать глубокие вопросы. О-Сэнсэй любил говорить о дыхании ками: О-Сэнсэй называл это «дыхание химидзу». Чтобы записать слово химидзу (космический) нужно нарисовать крест. Вертикальная линия – это огонь, а горизонтальная – это вода. Это связано с мисоги, практикой очищения, с парой мужчина/женщина, Идзанаги и Идзанами, а также с сотворением Вселенной. О-Сэнсэй говорил об этих вещах, когда говорил мне о такэмусу. О-Сэнсэй говорил, что такэмусу – это та вещь, которая наполняет Айкидо жизнью. Я начал понимать эти гораздо позже. Речи О-Сэнсэя оказали на меня глубокое впечатление. Садатэру Арикава

О-Сэнсэй говорил, что если посмотреть на формы природы, то можно понять Айкидо. Самое важное – это гармония. Чтобы стать гармоничным, нужно скруглить все острые края. В гармонии нет острых краев, только округлость. Семена округлые, растения имеют круглые стволы. Самое важное, если есть гармония, то есть привязанность и любовь. Любовь – это доброжелательное сердце. У вас должно быть уважение к другим. Очень важно над этим работать. Если у вас доброжелательное сердце, то вы можете дарить любовь, и отсюда возникнет гармония. Когда рождается гармония, рождается счастье. Таким образом, любовь порождает гармонию, а гармония порождает счастье. Счастье порождает сокровище. Мы, люди, должны заботиться обо всем в природе вместо ками. Ками никогда не учили людей убивать друг друга. Если мы не будем дарить счастье и радость, то потеряем сокровище; это сокровище духовное. Это не золото или бриллианты. О-Сэнсэй говорил, что самое важное учить людей этому, так чтобы мир стал одной семьей. Дело не в сильной вадза. Цель Айкидо – научить тому, что если в нашем сердце будет любовь, то мы сможем сделать всех одной семьей. Вот в чем его цель. Митио Хикицути

 О-Сэнсэй объяснял мне, что посредством Айкидо мы учимся раскрывать сознание других людей, так чтобы мы могли сотрудничать с ними и избегать борьбы. Он учил меня, что мы можем достичь того, что мы действительно хотим, не благодаря борьбе, а благодаря гармоничности. Поэтому так важно работать вместе; это принесет пользу нам обоим. Мы обеспечиваем другой стороне безопасность, а не отталкиваем ее или причиняем ей боль. Мы должны думать о пользе для другой стороны. Когда мы так делаем, то сила ки движется в правильном направлении. Когда же мы сражаемся, пытаясь откуда-то вырваться, то на самом деле мы блокируем поток ки. О-Сэнсэй говорил, что Айкидо – это несопротивление, и он не сопротивлялся, он просто расширялся, а мы падали. Никакого сопротивления, только победа. О-Сэнсэй показывал нам нечто очень важное, когда устраивал свои демонстрации Айкидо. В его демонстрациях было нечто очень далекое отсюда; О-Сэнсэй исполнял танец. Кадзуаки Танахаси

 О-Сэнсэй всегда подчеркивал значение ва (гармонии) в айки. Когда я вернулся из Европы, то сказал О-Сэнсэю, что для того, чтобы побеждать в соревнованиях, мне нужно нечто больше, чем айки; мне нужно использовать различные Будзюцу. В ответ на это О-Сэнсэй отчитал меня: «Айки не имеет никакого отношения к победе или поражению. Я огорчен, что ты до сих пор этого не понял». Минору Мотидзуки

До Второй Мировой Войны мой отец – майор Сигэо Танахаси – был офицером при генеральном Штабе Императорских Военных Сил. Он также был учеником О-Сэнсэя. В 1943 году он переехал поближе к Хомбу Додзё. Я помню, как мой отец говорил: «О-Сэнсэй действительно постиг наивысший секрет боевых искусств: наивысший секрет боевых искусств заключается в том, что ты не проигрываешь, если не сражаешься». К сожалению, учение О-Сэнсэя не могло расцвести в Японии в конце тридцатых годов, а современный мир готов воспринять его серьезно. Этот дух любви и гармонии, а также связь с высшим источником – все это очень важное дополнение к вашей практике. Кадзуаки Танахаси

 Когда О-Сэнсэй еще только развивал свое искусство, он молился о том, чтобы Айкидо распространилось по всему миру. Он чувствовал, что предшествующие боевые искусства, в которых каждый удар должен был быть смертельным, не годятся для мира. Он чувствовал, что мир нуждается в Айкидо «божественных техниках неубийства». Сингэнобу Окумура

В О-Сэнсэе привлекало то, что он был очень позитивным; было очень вдохновляющим видеть человека, который культивировал такую позитивную силу. Это замечательно, что Айкидо не разрушительно, а жизнеутверждающе, что оно помогает миру и дарит любовь всем людям. Это замечательно, что Айкидо учит быть мирным и распространять мир во всем мире. Айкидо очень широко практикуется. Частично причина этого заключается в том, что Айкидо развивает очень позитивную силу; не контролирующую или разрушающую силу, а силу любви, помощи и гармонии. Источником ее было просветление О-Сэнсэя. Айкидо – это сочетание огромной силы и тренировки, которая необходима для ее дальнейшего развития. Более того, когда вы достигните уровня О-Сэнсэй, то для вас практически не будет предела. Это долгий путь, и к тому же у нас всегда есть способ развивать силу все больше и больше. Затем развивайте понимание любви и гармонии. Возможно, это слишком банально, чтобы это говорить. Но есть некая ирония в том, что любовь может быть сильной. Кадзуаки Танахаси

 Чаще всего О-Сэнсэй говорил о пути, который люди должны избрать, чтобы жить в мире, а также о своих воззрениях на жизнь. Его очень заботило человечество и человеческая жизнь, и он говорил о ками не столько с точки зрения конкретной религии, сколько с точки зрения более практических вопросов, имеющих отношение к людям. Люди считали О-Сэнсэя своего рода живым Буддой, и собирались вокруг него. Гудзи Мунэтака Куки

Каждое утро он совершал в додзё приношение, молился четырем направлениям и просил процветания на десять тысяч лет. Эти ритуалы были очень важными для него. Чтение норито было его личной практикой. В большинстве случаев он не приглашал никого из учеников присоединиться к нему. О-Сэнсэй обычно молился в уединении. Сначала он читал Мисоги Но Норито, затем произносил нараспев: «хито, фута, ми, ё, ицу, мую, нана, я, коко-но, тари, момо, ти, ёродзу» (что означает «1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 100, 1 000, 10 000»). О-Сэнсэй произносил это снова и снова очень высоким тоном. Когда он произносил нараспев молитвы, его голос был потрясающим. Он был полным силы и очень высоким. Моя мама просто ненавидела его. О-Сэнсэй не рассматривал Айкидо как просто еще один вид боевого искусства; он рассматривал его как искусство, которое несет миру мир. Кадзуаки Танахаси

 О-Сэнсэй часто говорил, что цель Айкидо не в том, чтобы побеждать других людей, и не в том, чтобы нападать на них, а в том, чтобы уметь защищать себя, что дух Айкидо – это всегда дух защиты, а не дух конфликта. Гудзи Мунэтака Куки

 Я сын священника, но я и не думал делать практику мисоги в водопаде своей личной практикой до тех пор, пока не увидел О-Сэнсэя. Когда я увидел его под водопадом, он выглядел божественно. Стоя там под струями воды и произнося нараспев Норито, он выглядел как само божество. Я был невероятно тронут этим зрелищем, и решил делать так сам. Когда я увидел, как О-Сэнсэй занимается этой практикой, я подумал, что это должно быть очень важная практика. Раньше я каждый день наблюдал за тем, как мой отец стоял под водопадом, находившимся прямо возле нашего дома. У меня в голове был образ моего отца, делающего это каждый день, но когда я увидел, как это делает О-Сэнсэй, все для меня вдруг сошлось воедино. Я осознал, что я тот, кто должен продолжить семейную традицию, и что для меня очень важно выполнять эту практику. О-Сэнсэй оказал на меня очень большое влияние. Гудзи Юкитака Ямамото

 Я видел, как О-Сэнсэй молится, и заметил, что очень часто он держит дзё или меч, направленным вертикально вверх. Это традиционный синтоистский способ установления связи с божествами; это нечто вроде установки духовной антенны для контакта с божествами, обитающими высоко в небе. Например, он говорил, что в пьесах театра Но, когда вы видите людей, идущих с бамбуковым прутом, выставленным вертикально вверх, то следует понимать, что они изображают людей, имеющих связь с другим миром. Таким образом, нам становится понятно, что О-Сэнсэй был человеком, чье сознание было не только здесь и сейчас, но и намного выше в безграничном пространстве Вселенной, и который, возможно, мог черпать оттуда энергию. К тому же занятия сельским хозяйством, прогулки на природе и, в определенном смысле, слияние с природой, – все это способы вознесения молитв к высшим сферам. О-Сэнсэй был очень тесно связан с природой. Часто О-Сэнсэй молился, держа в руках шест, и совершая им определенные движения. Даже когда он демонстрировал боевые искусства, он демонстрировал молитвы, и это происходило все время. О-Сэнсэй всегда говорил о различных типах духа и души, и о том, как все устроено в мистическом мире. Мы были очень молоды, и нам часто бывала скучна вся эта еженощная божественная рутина. Это была своего рода маска. Мы думали, что для того чтобы работать с О-Сэнсэем, мы должны мириться с ним в этом. Мы воспринимали все это, как архаический мир и нам он был не нужен; нам нужны были те техники, которые делал О-Сэнсэй. Но на самом деле, источником секрета силы О-Сэнсэя было все, что он делал, поэтому игнорирование этой стороны О-Сэнсэя было огромной ошибкой. По крайней мере, я испытываю определенное уважение – глубокое уважение – к тому нечто, что делает О-Сэнсэя О-Сэнсэем. Так что, с одной стороны, я не слушал, но с другой – я присутствовал при этом и переживал все это вместе с ним. То, что он нам показывал, возможно, было великими вратами; возможно, он каждый раз открывал нам этот высший мир. Позже, я понял, что подобного рода духовный опыт становится основополагающей силой для любого рода работы, любого рода искусства, любого рода служения миру, и это действительно очень важно. Кадзуаки Танахаси

Я считаю, мне очень повезло в жизни, что О-Сэнсэй был моим учителем. О-Сэнсэй указал мне позитивное направление. Он был спасением в моей жизни. О-Сэнсэй был очень строгим, очень серьезным. Но при этом очень веселым и позитивным. Он был очень позитивным в своем отношении к обществу. О-Сэнсэй говорил о любых политических проблемах, но он всегда выражал надежду на человеческое счастье. Это было его молитвой. Мицуги Саотомэ

 Мой отец, майор Сигэо Танахаси, занимался планированием войны. В 1938 году его начала тревожить надвигающаяся война с Соединенными Штатами. И со своей тревогой он пришел к своему учителю Айкидо. О-Сэнсэй сказал ему: «Я согласен с вами, Танахаси-сан. Мы должны сделать все возможное, чтобы избежать войны. Я бы очень хотел, чтобы вы работали над этим. Вы получите от меня любую поддержку». Однако в довоенной Японии любой штатский или солдат, который открыто упомянул бы о военном превосходстве другой нации или высказал бы намерение предотвратить войну, был бы немедленно арестован, замучен пытками и, вероятно, убит. Поэтому Сигэо должен был держать причастность О-Сэнсэя в полной секретности, чтобы сохранить мастеру жизнь. Консультации с О-Сэнсэем обычно происходили после вечерних занятий в Айкидо Хомбу Додзё. Стратегия предотвращения войны явно провалилась, и когда О-Сэнсэй услышал об этом, то увидел тот неизбежный путь, который должен был привести Японию к войне на Тихом Океане – и он уже тогда предвидел поражение. Со слезами в глазах О-Сэнсэй взял Сигэо за руки и сказал: «Танахаси-сан, наша миротворческая работа провалилась. Очень многие люди пострадают в предстоящей войне. Как солдату вам придется сражаться. Никогда не забывайте заботиться о себе. Будем надеяться, что у нас будет еще возможность работать на благо мира». На станции Синбаси в Токио О-Сэнсэй, основатель Айкидо, был одет в хакама и черное кимоно, в руках он держал трость. Он провожал семью Танахаси, уезжавшую по военному переводу в Европу. Кадзуаки Танахаси В основе Айкидо лежит философия, которая заключается в том, что во второй половине двадцатого века, когда появилось ядерное оружие и другие формы разрушительной силы, род людской больше не может продолжать жить по-старому. О-Сэнсэй считал, что если мы будем продолжать традиции прошлого, то однажды все человечество может оказаться уничтоженным. Настал момент, когда мы должны сказать «Стоп!» Сингэнобу Окумура

 О-Сэнсэй говорил, что, когда война закончится, то закончится эпоха сражений, и ему необходимо дать рождение такэмусу айки. Он проводил много часов перед алтарем в молитвах и размышлениях над тем, как приспособить Айкидо к послевоенной эпохе. Его сознание было подобно компьютеру, генерирующему одну за другой новые техники. Морихиро Сайто

 О-Сэнсэй понимал, что если человечество будет продолжать свое смертоносное поведение, то долго мы не протянем. Он чувствовал, что мы должны отказаться от идеи, что убийство – это решение. Сингэнобу Окумура

О-Сэнсэй учил тому, что Айкидо воспитывает честную и искреннюю личность, личность, которая не обманывает других и не обманывается сама. Другими словами, Айкидо воспитывает настоящего человека. О-Сэнсэй считал, что в момент рождения у ребенка нет никаких мыслей. Он един с ками. Но по мере того как ребенок растет, его учат многим вещам, и в процессе происходит замутнение сознания. Именно в состоянии, когда у нас нет никаких мыслей, когда мы едины с ками, мы можем вернуться к нашему сознанию ками, сознанию любви. Мы называем эту практику возвращением к сознанию/сердцу ками, тинкон. Умиротворяя свой собственный дух и возвращаясь к сознанию ками, мы можем получить силу ками. О-Сэнсэй считал, что техники Айкидо как раз и предназначены для возвращения к сознанию ками и обретения силы ками. Основываясь на таком понимании цели, Айкидо служит для установления и поддержания мира во всем мире. В этом корень и основа Айкидо. Говорить о хороших или плохих, новых или старых техниках не имеет смысла. Техника – это всего лишь техника. Мы не можем понять Айкидо без изучения духа, составляющего сущность Айкидо. Целью этого изучения является воспитание искренней и доброй личности, обладающей истинным сердцем. Физическая техника существует как дисциплина Айкидо. Если отбросить дух и делать только физические техники, то, сколько бы вы их ни практиковали, это не приведет ни к пониманию сердца Айкидо, ни к истинной технике. Простая практика техники не приведет никуда. Митио Хикицути

О-Сэнсэй говорил, что разным людям подходят разные способы наработки своих собственных техник. Одним нужно больше времени, другим – меньше. Люди должны следовать своим собственным ритмам. Нобуёси Тамура

Когда О-Сэнсэй состарился и уже понимал, что время его истекает, он говорил о том, что было для него важно, но практически бесполезно. Он говорил об истоке – о самом основном, о «Боге». Генри Коно

 Слова О-Сэнсэя имеют наибольшее значение. Айкидо не может стать спортом. Если оно станет спортом, то будут ошибки и небрежность. А это не истина, Если вы хотите быть истинным, то вы должны тренироваться изо всех сил, вкладывая все свое сердце. Это должно быть похоже на синкэн сёбу, соревнование с настоящими мечами – так, как будто вы можете потерять жизнь, если сделаете хотя бы одну ошибку. Вы должны внимательно следить за тем, чтобы не сделать ни малейшей ошибки. О-Сэнсэй был самим образцом истинного человека. Митио Хикицути

Атмосфера, создаваемая японцем старого времени, очень сильно отличается от атмосферы, создаваемой современным японцем. Для старого японского сознания наша связь с природой абсолютно ясна и очевидна. Я помню, когда я разговаривал с О-Сэнсэем, то у меня было чувство, будто я разговариваю с человеком из прошлого. Атмосфера, которая его окружала, начала оказывать влияние на мое отношение и на мой образ мысли. В колонках, которые я готовил, я старался передать манеру речи О-Сэнсэя. Садатэру Арикава

Находясь при смерти, О-Сэнсэй послал за мной. Когда я пришел к нему, О-Сэнсэй просто сказал Онэгайсимасу (Не будете ли вы столь любезны). Я сломал голову, пытаясь выяснить, что же О-Сэнсэй просил меня сделать. Для своего учителя я бы сделал все, что угодно. Но О-Сэнсэй не уточнил. Всю свою последующую жизнь я говорил о ненасилии и Айкидо. Я вспоминал слова О-Сэнсэя об ответственности человека перед сообществом и другими людьми. Он также часто говорил, что очень важно вернуться назад и говорить о ненасилии. Так что я думаю, что О-Сэнсэй просил меня вернуться в Соединенные Штаты и говорить о ненасилии. Терри Добсон

Когда О-Сэнсэй выполнял какие-нибудь упражнения, то призывал Бога очищения, но сам при этом говорил своим ученикам, что им не нужно делать то же самое. Он считал, что его ученики должны думать о том Боге или о тех Богах, которые священны для них. Сингэнобу Окумура

В течение последних двух недель жизни О-Сэнсэя, дежуря у его постели, я наблюдал за тем, как знакомое лицо с редкой, седой бородой, становилось день от дня все тоньше и тоньше. Я испытывал печаль, большую, чем когда бы то ни было, когда мое сердце переполнялось множеством воспоминаний о практически сверхчеловеческой силе О-Сэнсэя. И хотя тело О-Сэнсэя разрушалось, его сознание было по-прежнему ясным, а глаза чистыми и спокойными, как у ребенка. О-Сэнсэй говорил очень мало в это время, но общение с ним не прерывалось, и он постоянно думал об Айкидо. За два дня до своей смерти О-Сэнсэй приподнял свое слабое тело и сел на постели, затем он посмотрел на своих учеников, собравшихся вокруг, и сказал: «Вам не следует беспокоиться об этом старике. Любая физическая жизнь имеет предел. Следуя закону природы, физическое существо должно измениться, но дух никогда не умрет. Очень скоро я войду в духовный мир, но я по-прежнему хочу защищать этот мир. Теперь это ваша задача». Он погрузился в глубокую медитацию и спустя нескорое время продолжил: «Все мои ученики должны помнить, что я не создал Айкидо. Айкидо – это мудрость Бога; Айкидо – это Путь законов, которые создал Он». Мицуги Саотомэ

Авторы статей

Сэйсэки Абэ – 10-й дан Айкидо, главный инструктор Амано Такэмусу Айки Дзюку додзё в Осаке, Япония. Также является мастером каллиграфии. Имел близкие взаимоотношения с О-Сэнсэем и как каллиграф, и как ученик Айкидо.

 Кэнсиро Аббэ – 8-й дан Дзюдо, чемпион по Дзюдо и учитель. Был главным инструктором в полиции Киото и в Университете Досися. Первым начал преподавать Айкидо в Великобритании.

Мотомити Анно – занимался Айкидо в Айкидо Кумано Дзюку Додзё у О-Сэнсэя и Хикицути Сэнсэя после Второй Мировой Войны. Был там одним из старших преподавателей. Основал свою собственную школу в городе Кумано более тридцати лет назад.

Садатэру Арикава – начал заниматься Айкидо у О-Сэнсэя в 1947 году. В течение пятнадцати лет работал редактором первого информационного бюллетеня Айкидо на японском языке. Продолжает преподавать в качестве старшего инструктора Айкикай Хомбу Додзё.( Скончался в октябре 2003 года – прим. переводчика)

Кэн Котье – прямой ученик О-Сэнсэя. Начал заниматься Айкидо в начале 60-х годов. Котье Сэнсэй является старшим инструктором и президентом Ассоциации Айкидо Гонконга.

 Терри Добсон – американец, живший в 60-е годы среди ути дэси О-Сэнсэя в Айкикай Хомбу Додзё в Токио. Вернулся в Соединенные Штаты в начале 70-х годов и стал пионером в распространении Айкидо в Америке. Скончался в 1992 году.

Роберт Фрэгер – американец, в начале 60-х годов занимавшийся айкидо у О-Сэнсэя в Айкикай Хомбу Додзё. Вернувшись в Америку, основал Институт Трансперсональной Психологии в Маунтэн Вью, Калифорния, где и преподает Айкидо.

Мери Хэйни – американка, начавшая заниматься Айкидо в Айкикай Хомбу Додзё после того, как увидела занятие О-Сэнсэя. Также тренировалась у Митио Хикицути в Сингу, Япония. В настоящий момент живет в Сиэтле и преподает Айкидо по всему миру.

Митио Хикицути – 10-й дан Айкидо, главный инструктор Айкидо Кумано Дзюку Додзё в Сингу, Япония, и один из самых старых учеников О-Сэнсэя.

Аяко Исивата – глава компании Ивата Сёкай в Токио, компании, производящей кэйкоги и хакама для продажи в Айкикай Хомбу Додзё.

Генри Коно – канадский инструктор Айкидо, учившийся в начале 60-х годов у О-Сэнсэя в Айкикай Хомбу Додзё. В настоящий момент живет в Канаде и преподает Айкидо по всему миру.

 Гудзи Мунэтака Куки – настоятель Кумано Хонгу Тайся в горах Кумано на полуострове Вакаяма. Впервые встретился с О-Сэнсэем еще в детстве, когда его отец был Гудзи и О-Сэнсэй посещал храм. Иэтака Куки – сын Гудзи Куки.

Вирджиния Мэйхью – американка, учившаяся в Айкикай Хомбу Додзё. Основала Айкикай Нью-Йорка и Айкикай Гонконга, которые функционируют до сих пор.

Минору Мотидзуки – основатель Ёсэйкан, предсталяющего собой сплав Дзюдо, Айкидо и Каратэ. Первоначально занимался Дзюдо, а в 1930 году был послан основателем Дзюдо, Дзигоро Кано, учиться у О-Сэнсэя.

 Роберт Надо – американский инструктор Айкидо, учившийся в Айкикай Хомбу Додзё в начале 60-х годов. Надо Сэнсэй преподает Айкидо в Сан-Хосе, Калифорния, а также по всему миру.

 Юуити Накагути — учился Айкидо после Второй Мировой Войны у О-Сэнсэя и Хикицути Сэнсэя в Айкидо Кумано Дзюку Додзё в Сингу, Япония. Продолжает практиковать и преподавать там.

Сёдзи Нисио – занимался в Айкикай Хомбу Додзё. Также мастер Дзюдо, Каратэ и Иайдо (искусство извлечения меча из ножен с последующим ударом). Такаси Нонака – начал заниматься Айкидо на Гавайях после того, как в 1955 году увидел демонстрацию Коити Тохэя. Нонака посещал О-Сэнсэя в 1968 году, во время своего визита в Японию. Нонака Сэнсэй преподает в Гавайском Айкикай, а также занимает пост президента Общества Ки Гавайев.

Сингэнобу Окумура – начал заниматься Айкидо у Кэндзи Томики в Мачжурии в 1938 году. В начале 50-х годов вошел в преподавательский состав Айкикай Хомбу Додзё и тренировался у О-Сэнсэя. В настоящий момент преподает в Хомбу Додзё.

Морихиро Сайто – был учеником О-Сэнсэя и жил вместе с ним после Второй Мировой Войны в Ивама. Был главой Ибараги Додзё и хранителем храма Айки в Ивама, Япония. Скончался в мае 2002 года.

 Мицуги Саотомэ – с 1960 года был ути дэси О-Сэнсэя и преподавал в Айкикай Хомбу Додзё до самой смерти О-Сэнсэя в 1969 году. Затем переехал в Соединенные Штаты и активно участвовал в развитии там Айкидо. В настоящий момент является главой организации под названием Школы Айкидо Уэсибы.

 Мамору Суганума – поступил в Айкикай Хомбу Додзё как ути дэси в 1964 году. Является главным инструктором Айкидо Сёхэй Дзюку в Фукуока-си, Япония.

 Синъити Судзуки – был учеником Коити Тохэя, основателя Синсин Тоицу Айкидо. Посещал Айкикай Хомбу Додзё, когда О-Сэнсэй еще там преподавал, а Коити Тохэй был главным инструктором. В настоящее время является главой Общества Ки Айкидо Мауи, Гавайи.

Нобуёси Тамура – поступил в Айкикай Хомбу Додзё как ути дэси в 1953 году. В 1964 году покинул Японию, чтобы развивать Айкидо во Франции. В настоящий момент возглавляет Федерацию Айкидо и Будо Франции.

 Кадзуаки Танахаси – писатель, художник и специалист по вопросам окружающей среды. В молодости жил и тренировался в Ивама вместе с О-Сэнсэем. Помог перевести на английский язык книгу покойного Досю, Киссёмару Уэсибы, «Айкидо».

Масаки Тани – был учеником в Айкикай Хомбу Додзё, пока был жив О-Сэнсэй. В настоящий момент работает в Международном Отделе Хомбу Додзё и продолжает тренироваться.

 Моритэру Уэсиба – внук Морихэя Уэсибы О-Сэнсэя. В настоящий момент является Досю (главой мирового Айкидо) и председательствует в Мировой Штаб-квартире Айкидо в Токио. Продолжает преподавать по всему миру, а также проводит регулярные занятия в Айкикай Хомбу Додзё.

Ёсимицу Ямада – поступил в Айкикай Хомбу Додзё как ути дэси в 1956 году. В 1964 году покинул Японию, чтобы возглавить Айкикай Нью-Йорка. Посредством своей большой организации, Федерации Айкидо Соединенных Штатов, сыграл очень важную роль в развитии Айкидо в Америке.

Гудзи Юкитака Ямамото – девяносто шестой настоятель Великого Храма Цубаки а Префектуре Миэ в Японии. Мальчиком познакомился с О-Сэнсэем, когда тот приезжал в храм Цубаки и навещал его отца, который был Гудзи до него.

Мотоити Янасэ – учился Айкидо после Второй Мировой Войны у О-Сэнсэя и Хикицути Сэнсэя в Айкидо Кумано Дзюку Додзё в Сингу. Был там одним из старших преподавателей. Продолжает жить и практиковать Айкидо в Сингу.